выход. Вылетев из пещеры и получив порцию воздуха, они тут же продолжили спор.

Следом появились Кианит и Целестина, такие же грязные и измученные. Смотреть, кто еще справился с заданием, времени не было, и ребята заторопились дальше.

Только четырем парам из пяти удалось пройти этот этап. С опозданием на десять минут распахнулась светло-голубая дверь, и в проеме появилась Виолана, которая буквально несла на себе Сильвину, хотя могла бы бросить ее там, так как гордячка отказалась даже держать камни, когда Виолана догадалась, какой секрет скрывает пещера. Пока Виолана разгадывала загадку, Сильвина оплакивала утраченный, пусть и временно, воздушный дар.

«Зря Эссантия дала ей шанс, зря!»

Драгомирцы, болевшие за Виолану, были единодушны: исправить Сильвину невозможно, нет такого человека, кто мог бы справиться с ее безмерным эгоизмом.

А вот Дравит и Оникс не прошли. Все время они потратили на бесплотные попытки сбить ключ. Как только время закончилось, под ногами у них провалился пол, и они исчезли. На бархатной подушке, лежавшей на столе правителей, появился перстень с дравитом. Все поняли: молодой смарагдианец покинул состязания.

Пока Эссантия и весь Драгомир были заняты поединками, крохотный черный завиток, прячущийся в тени, осторожно скользнул вниз. Сокровищница впервые так надолго осталась без присмотра, поэтому нужно было спешить. Завиток, не обращая внимания на зароптавшие пылинки, деловито направился к колдовским книгам и быстро проник внутрь черного обсидиана, красовавшегося на обложке.

И началось. Только что книги лежали унылые, одинокие и безжизненные, а тут стали меняться прямо на глазах. Главная книга зашелестела страницами, остальные присоединились к ней. Золотистые пылинки задрожали и заметались в поисках Эссантии. Но вскоре выдохлись и, смирившись, сбились в блестящее облачко. Они подрагивали и ужасно боялись, но ничего не могли сделать. Ведь пылинки были безмолвны и всего лишь служили украшением Валоремии.

Тем временем переплеты книг налились зловещим черным цветом, который всегда отличал их от других книг. Это был не просто черный цвет, это была невероятная глубина тьмы. Кто видел этот цвет хоть раз, уже никогда не мог забыть его. Он притягивал к себе, гипнотизировал. Хотелось взять в руки книги и окунуться в эту темную глубину.

Налившись цветом, они зашелестели листами еще громче, и переплеты влажно заблестели, словно их натерли маслом. Зловещие рисунки, украшавшие обложки, стали ярче, а потом как будто ожили и зашевелились вместе со страницами. Тут были и искаженные мукой лица, и скрюченные пальцы, и клубки змей, и мохнатые пауки… Все они проступили так четко, что стала отчетливо видна каждая, даже самая мелкая деталь. Их шепот звучал громче, а золотистые пылинки тряслись так, что облачко, в которое они сбились, напоминало дрожащее желе.

Приведя в порядок переплеты, книги принялись за страницы. Они разгладились, с их краев исчезли пятна старости, а сами книги увеличились в размере, будто разом потолстев. Теперь каждая буква каждого заклятия была отчетливо видна, словно его вписали сюда только сегодня.

Больше других изменилась черная книга целителей. Колдовской камень, зловещий обсидиан, потускневший за время заточения, слабо блеснул в солнечных лучах, пронизывающих Валоремию. Еле заметная черная тень внутри камня начала дрожать, раздваиваться и стремительно расти, разливаясь темнотой. Темнота не была пустой, в ней кружились тонкие завитки, изящные и красивые. На их танец можно было смотреть бесконечно, если не знать, что они представляют из себя на самом деле. Луна знала и уж точно бы не стала восхищаться их танцем, так как именно такой завиток напугал ее до полусмерти и заставил саму танцевать над бездной.

Танец набирал обороты, и через несколько минут завитки заполнили весь камень целиком. Гордый обсидиан осветил тусклым светом главную книгу. Остальные книги, окружавшие повелительницу, перестали шелестеть листами. Они затаились и напряженно ждали. Черный обсидиан заурчал. Из четырех остальных книг к нему тонкой ниточкой потянулись черные ленты-черви, которые с хлюпающим звуком всасывались внутрь камня. Смешиваясь с темнотой внутри него, они делали ее осязаемой. И вскоре это был уже не просто плотный дым, а сгусток темной энергии, пока еще неповоротливый и непослушный, но уже вполне реальный.

Золотистое облако испуганно шарахнулось в сторону от стола. Оно тряслось и с нетерпением ждало хозяйку. Но Эссантия была занята. Она проводила поединки.

3

Ничего не подозревающие участники продолжали борьбу за титулы. Да и правители увлеклись и на время забыли о бедах.

После того как ребята слетели на нижний ярус, привели себя в порядок, отряхнув запыленную одежду, и протерли глаза, настало время второго этапа. Перед ними опять были каменная стена и разноцветные двери, приглашающие войти внутрь.

Краем глаза Аметрин отметил, что нет зеленой двери, и крикнул друзьям:

– Похоже, Дравит с Ониксом выбыли!

Остальные кивнули. Несмотря на соперничество, они расстроились, но переживать времени не было. Все рванули к своим дверям. Борьба становилась еще более напряженной.

Торопливо распахнув дверь, они практически одновременно вошли в пещеры. Помня о том, что Эссантия обожает ловушки и неожиданные сюрпризы, сделали они это осторожно, поминутно оглядываясь. И оказались правы. Торопливость могла бы стоить им победы. В отличие от пещеры-загадки, как окрестили первый ярус поэтичные Луна и Сентария, или пещеры «Надо меньше есть», как назвал ее Аметрин, наконец-то понявший, что без напарницы провалил бы испытание, на втором ярусе их ждала пещера-ловушка.

На первый взгляд это была пещера как пещера. Точно такая же, как и на верхнем ярусе. Все те же высоченные своды, уходящие в темную даль, гладкие стены и заманчивая дверь напротив. Но вот с полом было что-то не так. Его блестящая поверхность влажно светилась в полумраке, ритмично поднимаясь и опускаясь. Все это до ужаса напоминало дыхание. Когда такая мысль посетила ребят, они физически почувствовали холодок, проскользнувший по спине.

– Он что, живой? – почему-то шепотом спросила Луна.

– Не знаю, – так же шепотом ответил Эгирин.

– Ну смотри же: вдох-выдох, вдох-выдох.

– Да я и сам вижу, что он шевелится, – отмахнулся Эгирин. – Надо только понять, что это значит.

Он осторожно присел на пороге и протянул руку вперед. Пол продолжал спокойно «дышать».

– Эй! Я здесь! – Эгирин махнул рукой.

– Может, не надо, – испуганно прошептала Луна.

Но было поздно. Пол притих и замер. «Вдохи и выдохи» стали практически неразличимы. Но появилось еще кое-что кроме загадочного дыхания. Луна могла бы поклясться, что пол… смотрит на нее. Словно сотни маленьких глазок уставились и сверлили взглядом, вызывая желание почесаться. Глаз не было видно, но от ощущения, что за тобой следят, делалось не по себе. Луна зябко поежилась и