Было страшно. Казалось, мужчина притворяется и в любой миг схватит меня за руку. Ощупала карманы куртки и нашла какую-то книжечку. Вытянула двумя пальцами. К горлу подступала тошнота, так что, едва закончив я отскочила, зажимая рот ладонью.

Кошмар. Нет, зря я это затеяла, не смогу больше.

Ливай в этот момент, умудрился уложить Одуванчика в телегу. Постоял пару мгновений, явно чтобы восстановить силы, и подошёл ко мне.

— Не надо было. Садись, я осмотрю остальных.

Я кивнула и на ватных ногах пошла к телеге. Ливай довольно бодро для человека, второй день как вышедшего из комы, обошёл лежащих, не забывая поглядывать по сторонам.

Снова почувствовав тошноту, я забралась на самый край и опустила взгляд. Не знаю, как долго его не было, но я услышала резкую команду, и мы покатились.

К нам кто-то прибежал. Я узнала голос Ливая, но не поняла смысла. Наверно приказал убрать тех, кто напал.

Кошмар.

Когда мимо проплыли ворота, а под колёсами появился затёртый серый камень, я смогла поднять глаза. Ливай вёл лошадей за поводья быстрым шагом. Было видно, что животным тяжело, но и поскуливающему Одуванчику, вынужденному неестественно сложиться, тоже было нелегко.

— Ничего не было. Лица мне незнакомы, да и форма ненастоящая, — мрачно поделился Ливай, поймав мой взгляд. — Пуговицы из олова, а не меди и швы неровные, заплатки. Гвардейцы такого не носят. Ты нашла что-то?

Я обнаружила, что всё ещё держу ту книжку. Пальцы дрожали.

— Вот. Что происходит, Ливай? Почему? Как они оказались так близко? И… Одуванчик поправится?

— Поправится. Если я прав, яд можно обезвредить в течение трёх часов. Противоядие дома есть, — Ливай посмотрел на блокнот, а после снова на дорогу. — Насчет остального — не знаю. Если они оказались в больнице, им помогает кто-то влиятельный. Нужно думать. И поговорит с отцом и советниками. Может с кем-то поссорились в последнее время или один из них пытается устроить переворот, — он качнул головой и пояснил. — Стать императором можно в поединке. Самый сильный страж.

Я сглотнула. Вот только переворотов не хватало ещё!

— Это просто догадка, — сказал Ливай. — Объяснило бы нападение на стражей и заинтересованность мной.

— Но не объясняет странную чёрную жижу.

— Не объясняет, — согласился он и снова посмотрел на книжечку. — Изучим твою находку. Вдруг что-то поймём.

— Мне страшно, — призналась я.

Ливай обернулся.

— Я больше не подвергну тебя опасности. К тебе никто не прикоснётся, я обещаю.

Мне очень хотелось ему верить, но в мире Ливая много опасностей, которые не может контролировать ни он, ни кто-либо ещё.

Впрочем, опасности его встряхнули. Действие адреналина или что там в кровь вливается? Со мной происходило что-то обратное. Тошнота стала вязкой и приглушённой. Я поймала себя на мысли, что скучаю по дому, где «плохой день» измерялся в упавших на пол вещах или ссорах, а не покушениях. Не знаю, как справиться со всем этим. Может и правда стоит родить ребёнка и домой?

Мы свернули к поместью, но Ливай остановил лошадей, сел рядом и обнял меня.

— Диана, — он приподнял меня за подбородок, вглядываясь в глаза. — Послушай меня, поверь мне. Я сделаю. Всё. Для тебя. Понимаешь? Всё. Сам погибну, но не дам навредить тебе.

— Не говори так! — я отвела взгляд. — И вообще, мы спешим, Одуванчику нужна помощь.

— Знаю. Но и тебе тоже, — Ливай обнял крепче. — Я всё сделаю. А ты иди и передохни в спальне. Успокойся. Попроси набрать тебе ванну, всё, что в голову придёт. Я помогу Одуванчику и приду, хорошо?

Я кивнула. Да, надо идти. Умыться хотя бы. Сделать что-то с тошнотой… Вопреки этим правильным мыслям я прижалась к груди мужа крепче.

Божечки. Он ходил с тростью, но это не помешало убивать и самому добежать до дома. Могу понять, почему ему дали прозвище. Человек на такое неспособен.

Когда меня обнимали его руки, я была готова поверить во что угодно. Даже в то, что мы и правда справимся со всем этим.

— Никому пока не говори, о нападении, — он мягко коснулся моего виска губами, а после отстранился и спрыгнул на землю.

К нам подбежали слуги, и Ливай уже привычно резкими командами раздал приказы. Одуванчик плакал и будто звал на помощь, когда его вынудили разворачиваться и слезать на землю.

Я смазала мокрую дорожку со щеки и пошла в дом, крепко сжимая маленькую книжечку в руках. Не знаю, что в ней, детские каракули, таблица должников или ответы хоть на один из наших вопросов. Хорошо бы последнее.

Плохо помню, как дошла до комнаты. Состояние было очень странным. Зря я подошла к тому гвардейцу, но мне пора перестать изображать неженку.

Не выпуская книжечку из рук, я подошла к гардеробной и выбрала платье переодеться. Пока возилась, в комнату ворвались служанки с твёрдым намерением приготовить мне ванну. Видимо, Ливай распорядился.

В этом мире могут убить, но зато всю бытовуху делает кто-то другой. В принципе привыкнуть можно, но я хочу это и жить нормально. И другие чтобы жили. В конце концов, здесь много детей, оставшихся без мамы.

Ванна — отличная идея. Масла и пушистая пена мигом победили тошноту и прилипший к нёбу запах крови и смерти. В горячей воде очень многие проблемы кажутся пустяком. Отпустив служанок, я скинула грязное платье, легла в пену и прикрыла глаза. Добытую книжку положила на полочку, где стояли разные баночки и флаконы. Не хотела выпускать из виду, но заглядывать пока боялась. Лучше вместе с Ливаем.

Кажется, я задремала. Потому что, когда открыла глаза, вода показалась ощутимо прохладнее. В комнате кто-то ходил, и я невольно напряглась. Новые враги? Сейчас зайдут, увидят меня и утопят. Или… другое, а потом утопят. Будто подтверждая мои страхи, шаги приблизились к ванной комнате и дверь распахнулась. Я вздрогнула и едва не вскрикнула.

На пороге стоял Ливай. Кажется, у меня появятся седые волосы. Паранойя уже есть, хотя после пережитого, чего удивляться?

— Диана, ты в порядке? — взволнованный вопрос показал, что у нас с мужем одно безумие на двоих. Это ли не признак идеальной семьи? — В комнате слишком тихо и я подумал, что с тобой. — он шагнул ко мне, а после, будто осознав, чем я занимаюсь, остановился и сделал гениальный вывод. — Ты ванной.

— Да, — я подтянула колени к груди и положила локти на бортик. — Всё нормально. Задремала, кажется. Как Одуванчик?

— Дали противоядие. Сейчас спит, — Ливай виновато посмотрел на меня. — Я задержался. Он не отпускал, — генерал показал дырки от зубов на рукаве. — Когда болен, хочет, чтобы я сидел с ним. Совсем как ребёнок, — губы Ливая дрогнули в лёгкой улыбке. — Я с детьми не имел опыта общения. Третья из бывших жён так описала.