молодости, – однажды в море сказал Капитан. Слыша эти слова, Митя испытал извращенное чувство гордости. Теперь он перестал быть вечной жертвой. Может, дело было в появившейся на лице Мити щетине или в артрите Капитана, что прогрессировал все быстрее. Его конечности скручивало, и тот почти потерял возможность управлять лодкой.

Теперь Митю боялись, как и его отца. Достать еду? Не вопрос. Газ, солярка… Он мог получить все. Черт побери, теперь Митяй даже работал на проклятой лодке. Той, что привезла их тогда. Возможность скинуть старого пердуна за борт, взять Ленку и убраться куда подальше была дьяволицей-искусительницей. Привычная жизнь была рядом! Там, за горизонтом!

В то же время Митя не мог послать к черту его остров. Как было сказано в одном фильме: «Часть команды, часть корабля». Вот и Митя сросся с этим безымянным местом, и за морем его никогда не поймут. Об этом Капитан особенно любил напоминать: «Твоя женка же скоро разродится? Да?»

От этих слов Митю передергивало. С той ночи у Митяя больше не было сестры. Только жена. Жена, которая понесла от него.

Сама Лена не хотела зачать настолько, что запихивала во влагалище соль и подмывалась мочой. Природа же оказалась сильнее. Лена вконец замкнулась. С выпирающим животом, она перестала оттаскивать Митю от моря, когда он в бреду искал русалок в морской пене. Уходила из дома, когда он молил во сне о помощи. Она сдалась… Стала копией бесполезной матери.

– Ответь же! – молил ее Митя.

В ответ она блаженно улыбалась, поглаживая выпирающий живот. Ее зубы, пораженные кариесом, крошились, но выражение на ее лице все равно оставалось безупречно чистым.

В такие моменты Митя слышал внутри только один звук. Как скрежещет о тарелку стальной нож.

Однажды терпение лопнуло, и Митя схватил Лену за волосы… И больше ничего не сделал…

– Паа-очка! Уа-а-атит! – зарыдала Лена, осев на пол. Митю бросило в ледяной пот. Руки сами отпустили жидкий хвост девушки.

– Как ты меня назвала?

– Я бо-больше не бу-у-д-у! – на четвереньках она подползла к Мите, обхватив руками его ноги. – Перестань… Перестань…

Под ней растеклась теплая лужа. Митя уже хотел от отвращения поморщиться, думая что Лена описалась, как заметил красный цвет. Это была кровь.

***

– Старик, где ключи от лодки?

В бараке Капитана из каждого угла несло ссаниной. Земляной пол всегда был холодным и влажным. Кожа на коленях загудела от воспоминаний. Мите часто приходилось чувствовать, как штаны промокли насквозь, когда его ставил на колени Капитан. Но если тогда Капитан выглядел устрашающим мертвецом, сейчас он просто был умирающим смертным.

– Сопляк, совсем оборзел? У меня тут пир! – его бледная, тощая рука дрожала над граненым стаканом.

– Ленке нужно к врачу. Где ключи?

Брови капитана приподнялись, и из-под нависших век показались воспаленные глазные яблоки. Полупрозрачные радужки походили больше на опарышей, пожирающих покрасневшие белки.

– Правда? И что? Просто возьмешь мою лодку? И уедешь? Оставишь меня тут заживо гнить…

– Да. Или хочешь, чтобы я сделал этот процесс более мучительным?

Из кармана Капитан вытащил блестящую связку и швырнул на землю.

– Подавись! Ублюдок. Неблагодарная сволочь… Скотина… – забубнил Капитан, склоняясь над ветхим столом. – Там таких, как ты, не ждут. Сдохнешь же псиной.

– Главное уплыть. Там посмотрим.

– Все равно не уплывешь. Из Саппоро передавали, что грядет тайфун, – бросил Капитан, прежде чем Митя хлопнул дверью.

***

Хижины обрели жизнь. Трещали суставами, перекладинами в попытках встать и пойти по ветру. Гребешки волн таскали друг друга за белоснежные волосы, выли в агонии, разбиваясь о скалы. Островитяне носились вокруг в попытках спрятать товар, но все тщетно. Порывы ветра насквозь продували клочок земли.

Безумные крики, треск ломающегося дерева – все это не пугало Митю. Внутри он клялся себе, что будет смелее, что теперь он не боится. Часть его души, которая давно была выжжена насилием, вновь ликовала. За долгие годы он впервые надеялся, что еще не поздно. Может, еще жив дедушка? Или они смогут закончить школу? Главное – они вернутся домой.

Впереди он уже видел ненавистный дом. Скоро они его покинут. Забудут, как страшный сон. Морские брызги разлетались с такой силой, что орошали утес и радостное лицо. Митя вскочил на порог дома и распахнул дверь.

У входа его встретила Лена, окоченевшая в позе эмбриона. В попытке вытащить из себя ребенка, она распорола собственный живот и влагалище балисонгом отца. Ножом, которым тот когда-то давно мучал потрошков. Кровь из ее промежности залила весь пол комнаты, превратив ее в бассейн.

Ветер раскачивал дом. Стекла окон трещали.

Митя стоял посреди кровавого моря и смотрел на голову нерожденного ребенка, что торчала между ног Лены. Он дотронулся до его ледяной кожи и отдернул руку. Затем снова взялся за головку и потянул. Шея, а затем ручки ребенка удивительно легко вышли, а затем кожа младенца сменилась кишечником. Кишки ребенка выходили из Лены подобно гною, тонкой кровавой лентой, что Митяй старательно вытягивал из родной сестры. Порок вышел, а Лена наконец-то разрешилась от бремени.

– Подойди… – голос матери, который, казалось, испарился из памяти, позвал Митю. Он и подошел к ее койке и сбросил одеяло. На теле матери не было живого места. Только кости и кожа, дряблая и тонкая. Ее бледные губы, безостановочно повторяли два слова. И с ними Митя не мог не согласиться.

«Это Ад…»

– Да, мама. Очень похоже, – ответил Митя и крепко-накрепко сжал ладони вокруг шеи. Раздался хруст, и балки над головой треснули, обрушив на них потолок.

***

Обломки давили Мите на грудь. Он открыл глаза и увидел над собой голубое небо. Пошатываясь, он едва сумел встать. Благо гнилые стены прогнили настолько, что казались невесомыми для крепкого парня.

С утеса было видно, что ураган, как и дом, деревню стер с лица земли. Внизу от нее остались только серые пятна, что раньше были бараками.

– Леночка… Леночка… – забормотал Митя, оглядываясь вокруг.

Среди обломков Митя не мог найти тело Лены. Инстинктивно он потянулся к рюкзаку с Русалочкой, который цветным пятном выделялся среди обломков. Мите нужно было показать сестру врачу. Она болела. Но было еще не поздно.

Он шел к бетонному пирсу, подволакивая ногу. Обезумевшие от чревоугодия чайки стаями набрасывались на тела островитян, отрывая от них рваные куски плоти. Это было не важно… Мите необходимо было найти лодку.

Старый катер Капитана только чудом не уничтожил тайфун. С трудом, сквозь боль в раненой ноге Митя вытолкал его на воду. Мотор завелся. Судно легко заскользило по глади моря.

– Лена, мы уехали, – сказал