Лучше бы Ланка промолчала… Такого публичного унижения князь нам никогда не простит – после ее слов было просто страшно смотреть на его малиновое от стыда лицо. Мне пришлось опустить голову. Но молчал Ростислав недолго:

– Супруга справедливо напомнила мне о законах княжеского гостеприимства. Конечно, мы устроим пир в честь смелых освободителей моей семьи! И ты, Даур, пойдешь с нами!

Вроде бы и хорошие для нас слова – но каким же звенящим от напряжения голосом были произнесены!.. И вот он, пир в нашу честь, где мы сидим у стены, как можно дальше от князя. Впрочем, здесь все столы развернуты к княжьему перпендикулярно, в один ряд, то есть все присутствующие как бы равны, но именно что «как бы»… Потому что мы-то у стены, а многочисленные касоги, среди которых вольготно восседает Даур, расположилась напротив Ростислава.

М-да, это провал… И людей я за собой потащил, многих на смерть, и сделать толком ничего не сделал. Не примет меня в дружину князь, а коли и примет, не бывать мне на его пирах, да и не прислушается он ко мне в случае чего. Может, пока не поздно, отправиться к Всеславу Брячиславичу, да уговорить его и дальше вниз по Двине спускаться, покоряя местные племена, а не на Новгород нападать?

Мои мысли прервал недовольный голос князя, плохо скрывающего раздражение:

– Чего же невеселы дружинники новгородские? Или обидел их кто, или угощения княжеские плохи? А? Или, может, честь вам на пиру не оказали?!

Всего пару секунд я промедлил с ответом, но когда от касожского стола послышался знакомый паскудный смешок, я не вытерпел:

– Соратника я сегодня потерял в бою, князь. Друга. И убили его трусливо, в спину!

Касоги глухо зароптали, а меня уже понесло:

– И вот, княже, чествуешь ты сегодня нас, а между тем за столами твоими я вижу одного из убийц друга моего! И невдомек мне, как гостем твоим стал тать, в тумане на ладьи русские нападающий!

Последние слова переполнили чашу терпения всех участников конфликта. С ревом вскочили касоги, резко поднялись мои соратники, встал князь – и его яростный голос перекрыл любые другие звуки.

– Он мой гость! – Эти слова были адресованы моим противникам, видимо обладающим во дворце значительным статусом, после чего Ростислав продолжил, обернувшись ко мне: – Даур – сын моего первого и главного данника, князя Тагира! И мне решать, кого приглашать на мой пир!

– В том числе и разбойников, грабящих твоих же купцов, княже? Так ты и вовсе без них останешься!

Касоги разразились яростным ревом и проклятиями, а князь, вскинув голову, четко произнес:

– Уходи! Сейчас же! Ты оскорбил меня…

Я с издевкой ухмыльнулся:

– Не помнишь имени, княже? Андрей Урманин! Человек, вернувший тебе семью! И я требую с касогов виру кровью, я требую мести!

Громкий крик Даура перекрыл вопли остальных:

– Будешь биться заколдованным мечом? Он перерубает наши клинки! – Последние слова моего противника относились ко всем присутствующим в зале.

– С тебя хватит и обычного. А хочешь, борись безоружным, как ваш богатырь Редедя, и я не возьму клинка в руки!

Касог расхохотался:

– Сам напросился! Дозволь, княже!

Ростислав молчал несколько секунд, сжав кулаки так, что побелели костяшки. Наконец он коротко бросил:

– Дозволяю «Божий суд»! По Правде моего деда Ярослава! Тому, кто выиграет, более не мстят!

– А кто мне мстить-то будет?! – Доволен Даур, весел, уже раздевается, подбадриваемый сотоварищами.

И действительно, касог очень крепок, едва ли не на голову выше меня и раза в полтора шире в плечах. А весом он и вовсе пуда на два тяжелее, голова его покоится на истинно бычьей шее, на руках и груди внушительные пласты мышц. Живот, правда, заплыл жирком, но все же это не вперед выступающее пузо – по местным меркам эталон мужской красоты и мощи! Радей, не уступающий касогу шириной плеч, осторожно склонился ко мне:

– Уверен, Андрей? Ты посмотри, какой медведь, он же тебя раздавит!

Я лишь коротко усмехнулся:

– Лед Ловати помнишь? Сейчас будет так же.

Отроки, прислуживающие на пиру, споро раздвинули столы, в их глазах, скользящих по моей поджарой, увитой крепкими, но не столь объемистыми, как у Даура, мышцами фигуре, читается сочувствие и интерес. Лишь некоторые из присутствующих на пиру поглядывают на касога с насмешкой да неприязнью, а вот большинство чествуют Даура бодрыми криками. Я случайно поймал тревожный взгляд Ланки, полный невысказанной боли, и ответил мимолетной улыбкой, мол, прорвемся.

– Начали!

Яростно взревевший, словно медведь, касог бросился на меня, выставив руки перед собой. А я даже не шелохнулся – пока этот бык не поравнялся со мной.

Короткий отшаг в сторону с одновременным нырком под руку, и носок левой ноги больно бьет по голени противника, подсекая ее. Даур падает с чудовищным грохотом, я же остаюсь стоять.

– Что, ножки не держат?

Касог зарычал еще страшнее. В этот раз, встав на ноги, он пошел на меня уже не спеша, медленно приближаясь с широко расставленными руками – ожидает, что я буду ловчить и выворачиваться от его захвата, и потому классическую двоечку прямых в челюсть он пропускает. Серию я закончил жестким апперкотом левой руки, подбросившим его голову.

Однако противник лишь очумело встряхнулся и попытался тут же ударить в ответ, этак размашисто, залихватски! Но, снова поднырнув под руку, я ответил встречным боковым по печени, а выпрямившись, донес до подбородка врага два акцентированных хука – и снова Дауру хоть бы что! Вот только мне кажется, что я бил по стволу дерева, а не по человеческой голове.

В этот самый миг у меня появились сомнения в исходе схватки.

Между тем отступивший под ударами противник стремительно бросился вперед – и в этот раз захват его мощных рук все же сомкнулся на моих ребрах! Касог сжал их, чудовищным усилием ломая меня. Взревев от боли, я ответил резким одновременным ударом раскрытых ладоней по ушам врага.

От боли Даур отпустил меня, и я тут же сделал два шага назад, пытаясь восстановить дыхание. В короткие мгновения передышки до меня стало доходить, что кричат в зале, и среди прочих выкриков я отчетливо расслышал вопли касогов: «Убей! Сломай его!»

Ну что же, если вы так просите…

На этот раз противник разразился серией размашистых, «деревенских» ударов – и все же довольно быстрых и опасных. Я пятился несколько мгновений, но потом сумел удачно поднырнуть – и на выходе пробил прямой удар ладонью в горло врага. Даур в ужасе схватился за кадык и тут же пропустил еще один прямой в «солнышко», теперь уже кулаком. Свирепый противник стал оседать на колени из-за нехватки воздуха, я не спеша зашел сзади, сомкнув руки под подбородок касога и уперев колено ему в позвоночник чуть ниже шеи.