-А у них значит есть? – слегка обиделся я за нашу великую могучую, но вечно безденежную державу, - Откуда? Тут же нищета голимая, да голь перекатная.

-Наркотой вовсю торгуют, это раз, - отвечая капитан стал загибать пальцы, Всех местных торгашей данью обложили – два. Американцы им деньжата постоянно подкидывают – это три. Есть им чем за твою башку заплатить.

-Башка у сазана, у меня голова, - резко возразил я, - и свою голову я подороже ценю!

-Сазанью башку да в котелок, - мечтательно протянул капитан и причмокнул губами, - такая наваристая уха получится, а под нее ледяной водочки, милое дело.

-Тройная уха намного лучше, - с нотками превосходства потомственного волжанина протянул я, - и вареная осетринка, во всем мире нет лучшей закуски, вот помню бывалоча …

Все мои земляки, любят приврать про рыбалку в низовьях Волги, я не исключение, вот и пошел заливать. Осетров руками ловил, черную икру из таза столовой ложкой жрал, на браконьерской лодке все низовья реки исходил.

-… значит беру огромадного осетра за жабры, - вдохновенно вру я, - и потом …

-Вот и бери его суку за жабры! – крикнул мне ввалившийся в палатку боец из разведроты и швырнул в палатку немолодого в разорванном халате афганца. Тот на пол упал, за ним еще разведчики вошли, трое.

Капитан Мовсар сразу к ним подошел, ему что-то тихо доложили, я не слушал, да и не прислушивался честно-то говоря, все Волгу свою любимую вспоминал, по ней в мыслях плыл, а тут:

-Разогрей его! – небрежно кивнув в сторону пленного, приказал мне капитан, продолжая слушать, что ему докладывают бойцы бригадной разведроты.

Это обычная практика при ведении допросов была. Разогрев или разминка это, избить и сломать человека психологически и физически, а уж только потом, вопросы задавать.

Дух на земле все крутился и изворачивался, да и мне не хотелось избивать лежащего и связанного человека.

-Ты чего? Первый раз что ли?! Да не держи ты его, бей в дыхалку он и успокоится! – рассерженно приказывает мне капитан и с негодованием смотрит как долго я вожусь с пленным духом.

-А ну … быстро отошел, – распорядился капитан, я сделал шаг в сторону.

-Ну-ка ребятки – приказал он разведчикам, - покажите этому сраному браконьеру и гуманисту херову как такие дела делать надо.

Стоявшие в палатке разведчики сноровисто за заломленные руки подняли с пола афганца и стали его разминать. Бац! Хряк! Шмяк! Рвут, ломают человеческую плоть жесткие удары, рукой, ногой, по болевым точкам. Разбито у пленного лицо, кровью и криком заливается душман, аж завывает от боли ... хорошо его разогрели, только это еще не все …

-Бегом в роту связи, - приказывает мне капитан, - полевой телефон возьми, и сюда тащи.

Пока бегал, пока взял, немного время прошло, прибегаю в штабную палатку, а там уже офицеры в форму афганскую одетые, наши советники, вокруг пленного сгрудились. Волками на него смотрят.

-Давай, телефон, -говорит один из них, - будем связь с духами налаживать.

Один оголенный провод к небу рта закрепили, второй к самой нежной части мужского детородного органа. Я знать то знал, что это такое, но видел первый раз. Стоял рот разинул. А советник ручку полевого телефона крутанул, и электрический разряд в теплое человеческое тело пошел. Гнется уже избитый и привязанный к стулу пленный, мычит, а кричать не может, разбитый рот кляпом забит. Глаза у него от кровоподтеков заплыли, нос раздроблен, кровью исходит. Боль, ужас, ненависть как порывы ветра в палатке хлестали.Плохо мне стало, вот я и вышел.Знакомые ребята из разведроты, двоих я еще по учебке знал, стоят у входа в палатку покуривают.

-Ты чего? – один спрашивает, - чего сопли распустил? Знаешь, кого мы взяли, по наводке? Помнишь, какими тела пацанов из дивизионного автобата нашли? – с клокочущей ненавистью в голосе добавляет, - Помнишь, что с ними сделали?

Помню! Да разве забудешь такое? Попали наши ребята водители в плен, вот их и пытали, а потом над мертвыми надругались. Тела к нашим постам подкинули. Что бы значит, затрепетали мы от ужаса. Лютой злобы это нам добавило, а не трепета, а пленных тогда почти брать перестали. Когда тела наших мальчишек в морг дивизии принесли, то даже патологоанатома стошнило.

-Вот этот, которого сейчас обрабатывают, тем отрядом, что наших ребят изувечил, командовал, - сплюнув на землю, пояснил разведчик.

-Откуда знаешь? – угрюмо спросил я, вот только тошнота, от увиденного допроса прошла.

-Наши советники, что царандоев[4] учат, место, где он прячется, установили, а чтобы не предупредили его стукачи душманские, попросили нас его взять, желательно живым. Вот мы его и взяли. А банду его всю положили. Дом, где его взяли из пушек БМД раздолбали. Так что сопли то подбери, гуманист под такую …

Жарко, даже ночью, хоть и привык, а все равно потом омываешься, пить хочется. Стоим покуриваем. О делах бригадных неспешно болтаем, а из палатки возбужденно громкий выкрик:

-Эй, дежурный! Воды принеси.

Заношу в палатку термос с водой, смотрю, а дух готов уже, в крови и блевотине лежит, по виду не дышит.А офицеры у стола стоят и водку жрут без закуски. Потом запили спецы по допросам выпитый алкоголь принесенной водой, жадно полными кружками хлебали. Посмотрел на меня начальник разведки, подумал, и набулькал из бутылки полкружки. Пей! Огнем водка обожгла. Поставил помятую алюминиевую кружку на дощатый стол, машинально глянул на его поверхность, а там поверх служебных бумаг толстенный том лежит, на обложке