class="p1">Женя откопала в недрах шкафа зеленый деловой костюм – достаточно дорогой, чтобы внушить уважение, но достаточно модный, чтобы объединить его с белоснежными кроссовками. Волосы она кое-как собрала в строгую прическу, чуть подкрасилась, достала из комода очки в черной оправе – они были ей не нужны, вместо полноценных линз в них стояли обычные стекла, но кто узнает?

Сергей смерил ее оценивающим взглядом и сдержанно улыбнулся.

– И почему все считают, что очки мигом добавляют солидности?

– А еще очень хорошо маскируют – это еще Супермен доказал, – с невозмутимым видом пояснила Женя. – Я похожа на журналистку или нет?

– Очень. Особенно очками.

– Я серьезно!

– Я тоже. Идем, иначе опоздаем.

Раньше долгие репетиции Кости, вокруг которых нужно было строить все планы на день, раздражали Женю. Зато теперь они пришлись весьма кстати – можно было не рассказывать брату, что она затеяла, он бы точно не одобрил.

Семья Левандовских жила уже не в той роскошной квартире, которую они получили на отступные от продюсера, – ту пришлось продать: слишком много денег уходило на лечение. Они переехали в темную однокомнатную квартирку в старом доме на окраине города. Да и от семьи к тому моменту осталось мало. Сергею удалось выяснить, что отец Наташи смылся почти сразу, когда узнал все подробности ухода за парализованной дочерью. Старший брат тоже не задержался, и теперь квартиру занимали только Наташа и ее мама.

На фотографиях из тех времен, когда Наташа была здорова и сияла на сцене, ее мать была ухоженной женщиной, стильной и удивительно молодой. Теперь же дверь им открыла грузная тетка в полинялом спортивном костюме, который явно не имел к спорту никакого отношения. Елена как раз докуривала сигарету, привычно зажатую в уголке рта. На гостей она смотрела, чуть наклонив голову, и густые сросшиеся брови не позволяли толком рассмотреть ее глаза.

– Деньги сразу, – объявила Елена.

Женю такой подход возмутил, Сергея – нет. Мужчина остался спокоен, будто не было в мире ситуации естественней. Они с Еленой прошли на кухню, Женя же направилась в единственную комнату. В квартире навеки воцарился специфический запах – смесь сигаретного дыма, валерьянки, каких-то лекарств и давно не стиранного постельного белья. Уборкой Елена тоже озадачивалась нечасто, и Женя не представляла, каково жить в таких условиях день за днем.

Хотя Наташа все равно не видела, в каком состоянии квартира. Девушка лежала на специальной медицинской кровати возле окна. Взгляд на улицу остался чуть ли не единственным ее развлечением, потому что подняться Наташа уже не смогла бы – она чудовищно похудела и теперь напоминала скелет, туго обтянутый кожей. Девушка больше не выглядела на свои юные годы… она вообще ни на какой возраст не выглядела. Казалось, что она умерла в тот день, когда ее сбила машина, это просто ее телу издевательски не давали покоя.

При этом огромные глаза, горевшие на бледном лице, оставались спокойными и все понимающими. От этого, пожалуй, становилось хуже.

– Наташа, здравствуйте, – нервно улыбнулась Женя. Она присела на единственный расшатанный стул возле кровати. – Ваша мама объяснила, кто я? Ну и мой спутник тоже, он сейчас подойдет…

– Журналисты, – тихо ответила девушка. Голос напоминал шелест сухой осенней листвы, на губах не заживали кровавые трещины.

– Да, это ваша мама так думает. Потому что мы ей соврали.

Ничего подобного Женя говорить не собиралась. Она планировала придерживаться версии, придуманной Сергеем, идеально ведь подходило! Но, оказавшись здесь, Женя поняла, что просто не сможет врать этому несчастному искалеченному ребенку. Не сможет, и все, даже если ложь Наташе не повредит.

Поэтому она рассказала правду, пусть и странную, неполную, уместившуюся в пару минут. Когда Женя закончила, в комнату как раз вошли Сергей и Елена. В этот момент Наташа могла возмутиться, попросить мать выпроводить мошенников вон, отказаться говорить. Однако девушка молчала, она просто рассматривала Сергея – как рассматривала любого нового человека в своем насильно ограниченном мирке.

– Ну что, детка, дашь интервью? – поинтересовалась Елена. – Давненько ты их не давала!

Женя почувствовала укол гнева, возмущенно посмотрела на Левандовскую, пытаясь понять, трезвая та вообще или нет. А вот Наташа осталась спокойна. Видимо, горечь матери, обращенная в едкие вопросы и якобы невинные замечания, стала для нее привычной.

– Мы поговорим.

– Отлично, а я пока, раз ты под присмотром, в магазин смотаюсь. – Елена обратилась к Жене: – Если она начнет задыхаться, используйте вот эту маску. Если почувствует себя плохо, на кухне таблетки, они подписаны. Если ее вырвет, срочно звоните мне. Но это вряд ли.

– Понятно. – Женя кивнула. – Можете не беспокоиться.

– Если бы! Я в последние годы только и делаю, что беспокоюсь.

Однако при всем своем заявляемом беспокойстве задерживаться Елена не стала, она покинула душную квартиру с нескрываемой радостью.

Наташа проводила ее тоскливым взглядом нечеловечески огромных глаз.

– Видите? – тихо спросила она. – У меня есть причины не радоваться тому, что я выжила. Я всем мешаю. Вряд ли он это спланировал… Полагаю, его устроил бы любой исход. Даже если бы я просто пострадала и вылечилась… После такого нельзя вылечиться до конца. Но то, что случилось со мной в итоге, можно считать лучшим результатом для него… Год за годом – и просвета нет…

– Ты думаешь, что это сделал Серебряков? – с неожиданной мягкостью спросил Сергей.

– Кто же еще?

– Официально считается, что это случайный наезд, – напомнила Женя.

– Ну да. На вас тоже машина пыталась наехать. Это выглядело случайным?

Сергей бросил на свою спутницу изумленный взгляд.

– Я все рассказала, – пояснила Женя.

– Вы правильно сделали, – признала Наташа. – Все эти интервью… Журналистские расследования… Я в них не верю. Это тоже может быть он.

– В каком смысле?

– Он посылает якобы журналистов, дает надежду, что кто-то добьется справедливости… Но на самом деле это просто проверка, в каком я состоянии. Когда надежды нет – это не так плохо, как когда ее забирают… Он знает. Но вы… Я верю, что вы боитесь за брата. Я это вижу. Не зря боитесь.

Медленно, с трудом, но Наташа все же сумела рассказать свою правду о случившемся.

Начиналось все прекрасно – ярко, празднично, через шоу талантов, на котором Наташа была среди лидеров. Ее голос звенел над сценой, разлетаясь по сотням тысяч телеэкранов. Ей дарили так много цветов, что она не могла удержать их в руках. Ей пророчили великолепное будущее. Она верила, что так и будет, – в шестнадцать лет мало кто узнает облик приближающейся беды. Наташа увидеть не смогла, а ее родители и не хотели видеть.

Она сразу согласилась на работу с Серебряковым. Он уговаривал ее очень умело, а