Вообще, Димка был готов за безопасный отдых и еду выложить все три монеты, потому их приготовил заранее, но видно местные решили, что за услуги и одной такой хватит, а он не стал оспаривать такое решение.

— Ну это не знаю, как сам с им договоришься. -почесал в затылке дедок сдвинув на лоб старый картуз с лопнувшим посередине козырьком.

— Да даже, если до самого Комсомольского не поедет, то уж до Апсагачево точно подбросит, там уж двадцать-то километров сам дойдешь. Ну так это тебе, не семь десятков топать. -изложил свое виденье ситуации один из стоявших возле ворот мужиков.

Похожи они были лицами и Димка сделал вывод, что это братья.

— Ну так, ты парень отдыхай, а я схожу до Петровича, спрошу про мотоцикл? -вроде как с вопросительной интонацией сказал Никита Матвеич и не дождавшись ответа развернулся и потопал по улице к центру села.

Одного брата звали Андреем, второго Валерой и Анна, что читала молитву, была его женой. Из другой комнаты, пока хлебал деревянной ложкой мясную похлебку закусывая домашним хлебом с ломтиками сала, доносились детские и женские голоса, но кто-там спрашивать не стал. Ел быстро, так как не хотел терять времени, на сон и так оставалось не более четырех часов — посветлу должен дойти до Улу-Юла, а там по железке можно и ночью топать, места-то обжитые, не так опасно как через лес или пустоши в центре радиуса топать.

Предупредил, чтобы хозяйка не расстилала ему постель, а кинула матрац на пол, так как раздеваться он не будет, отказался и от помывки в бане, где еще со вчера была теплая вода — не хотелось терять времени, да и не доверял он малознакомым людям. Кто может быть беспомощнее, чем раздетый до гола человек? Хотя, первое впечатление о них сложилось положительное. Сразу выложил на стол один из вардовских талеров, а зайдя в комнату плотно прикрыл за собой дверь, подперев ее стулом. Впрочем, хозяева отнеслись к этому с пониманием, по его виду было видно, что из серьезной передряги вышел, вопросов почти не задавали, только по своей одежде пояснил, что по заданию института налаживал связи с пришлыми, потому и одет странно — в средневековую кожаную броню.

Разбудили его, как и просил — без четверти пять. Анна снова собрала на стол, но наедаться не стал, только выпил стакан чаю с кусочком колотого сахара, но с собой взял увесистый узелок с едой и старенькую туристическую фляжку с чуть подслащенным чаем. Еще, хозяева порадовали дав ему шнурки, которые Димка тут же вставил в берцы и к полному его удовлетворению один из братьев сообщил, что его ждет бывший председатель — Николай Петрович, который согласен подвезти его на мотоцикле за две серебряных монеты до самого блокпоста.

Попрощался с хозяевами весьма тепло, а когда вышел из их дома, увидел на улице два десятка собравшихся соседей. Поначалу напрягся, но люди просто смотрели на него, здоровались с улыбкой на устах и некоторой надеждой в глазах. Дедок алтаец тоже вышел, чтобы попрощаться и проводить его до председателя Петровича. Вначале, удивился такому вниманию к своей скромной персоне, ну подумаешь пришел человек в деревню в потрепанной броне и большим мечом за спиной, который по просьбе, пару раз демонстрировал хозяевам. Рассказал за время общения недолгого пару очень коротких историй, про пришлых, да магических животных. Но потом понял, что дело не в нем, или вернее — не совсем в нем. Дело в происшествии. Ага. Почти пять лет в далеком селе, где живет от силы полторы сотни человек, нет нормальной власти, нет клуба, нет магазина, нет телевизора и радио нет. Даже электричество бывает пару раз в неделю от запущенного генератора. Тут люди керосинками пользуются и его появление — целое событие, такая новость, которую будут обсуждать еще несколько дней.

Петрович был сухощавый мужчина глубоко за пятьдесят. В чехлах пошитых из грубо выделанной шкуры прикрепленных к раме мотоцикла висел большой тесак и обрез старой винтовки, предположительно трехлинейки, в люльке сидел его сын Василий с двуствольной тулкой в руках, а Дмитрий сидел на заднем сидении. Петрович съездить до блокпоста асиновских погранцов отнесся с немалым даже энтузиазмом. Как оказалось, он и сам подумывал съездить до Улу-Юла и даже Альмяково и Аспагачево через которые шла дорога с целью попробовать купить патронов. Он с тяжелым вздохом ответил на вопрос Дмитрия про пээмовскую девятку и ружейные:

— Пистолетных в деревне отродясь не было, а двенашка, минимум в два раза дороже чем в Яре или Асино, так как только оттудова везут и то — берут по большому блату. Если там, в оружейном сто пятьдесят рубликов патрон, то пока до нас дойдет — все три сотенки! Такие вот, брат, пироги!

— А пенсию жителям возят? -поинтересовался Димка.

— Возят старикам, -кивнул Петрович и тут же хекнул с досады, -только пенсия маленькая, а цены ого какие стали. А еще им бумажными рублями пенсию дают, а даже в Улу-Юл приедешь, все серебро требуют. А у нас-то оно откуда? Ты вот деньги дал, выходит больше пятидесяти грамм серебра, а это шесть, а то и все семь тысяч, если на бумажки, ну смотря где менять конечно. Так я постараюсь на твои монеты патронами разжиться, если по двести пятьдесят рублей сторгуюсь, то реальная возможность с этой поездки дюжину картечи взять и дюжину пулевых.

Если первые полчаса к Димке явно приглядывались, то потом целый час болтали не останавливаясь обнаружив свободные и благодарные уши. Рассказывали и отец, и сын, а Димка и рад — слушал и мотан на ус, про житье-бытье деревенское, про дорогой керосин, дорогой бензин и совсем дорогие патроны. Про всяких мутантов частенько наведывающихся в деревню и, что за последние полгода два охотника сгинуло и теперь сбиваются ватагами и меньше чем по трое на промысел не ходят. Про зубатую козлорогую тварь попавшую в медвежий капкан, которую закололи вилами и прикопали в овраге, про то как в Яру запустили свои радиопередачи которые и в Улу-Юле слушают, а в их селе нет ни хрена — видно обрыв на линии и его нужно искать и устранять, а не то вовсе бардак и никакой власти!

Когда подъехали к блокпосту Димка помимо заплаченных уже двух талеров протянул бывшему председателю еще один и пояснил отвечая на его удивленный взгляд:

— Да бери,