замечательные здания. Менее известно, что вместе в ними приехали и квалифицированные рабочие, которые не только работали, но и учили наших людей. Большинство их них завели в России семьи и остались навсегда, пополнив наш великий народ».

На шабаш, связанный с погрузкой-разгрузкой примчался Муссолини. Он закатил большую речь. Неизвестно, как он на самом деле относился к тому, что представители рабочей элиты сваливают за рубеж, но говорил он вполне правильные слова: о классовом братстве, о взаимной помощи «двух первых в мире социалистических государств[49]» и так далее.

Честно говоря, Максиму пришлось провести большую работу над собой, чтобы начать воспринимать Муссолини всерьез. Стереотипы сознания — страшная вещь. Ведь что он знал в том мире об этом человеке? Был какой-то клоун, который изображал из себя древнеримского императора, а в результате всё про…рал. Но ведь, возможно, всё обстояло и не так. А уж тем более тут иная история. Вот в том варианте Троцкий был крутой и страшный, а в этом — сидит себе в Вене, пишет какую-то хрень и никому нафиг не интересен. Как говорил Коньков во время памятной совместной пьянки:

— К этому кого-то с ледорубом посылать? Ты пойми — тут он ничего не сделал. Если у тебя к нему какие претензии, хочешь, я тебя в командировку в Вену отправлю, набей ему рыло. Большего он не заслуживает.

А ведь может случиться и наоборот. Там был клоуном, а тут — совсем нет. По крайней мере, Ломбардия пока что держалась на удивление всему миру.

После выступления Муссолини устроил пресс-конференцию. К удивлению Максима, тут присутствовали и представители «буржуазной прессы» — англичане и немцы. И вот один англичанин, судя по его роже, шизея от собственной смелости, даже задал провокационный вопрос:

— Сеньор Муссолини, а правда ли, что вы продаете произведения искусства?

Как оказалось, провокационным его считал только англичанин. Потому что Муссолини совершенно спокойно ответил:

— Да, продаем. Мы не делаем из искусства фетиш. В конце-то концов, мы эти произведения не уничтожаем, как нам советуют некоторые товарищи. Пусть их купят американские богачи, а наш народ получит нужные товары. Рано или поздно в Америке тоже произойдет революция — и искусство станет принадлежать народу. У американцев произведений искусства мало, у нас много. Даже слишком много. Так что американские товарищи будут любоваться нашими картинами. Сколько у нас вывезли немцы и австрийцы. Вот кто-нибудь заметил убыток? Вы лично можете сказать — чего именно больше нет в наших музеях?

Англичанин стушевался. В самом деле. Произведения живописи в Италии можно было мерить на погонные метры. Их было не просто много, от них в глазах рябило. Из той же Венеции немцы и австрийцы много чего вытащили, но ущерба и в самом деле как-то никто и не заметил. Потому как самые крутые произведения они не тырили. То ли чтобы не выглядеть уж совсем варварами, то ли потому, что навороченные произведения сложно продать по-тихому. А второстепенные… Нет, кто не был в Италии, это не поймет.

На самом-то деле маньяки, которые покупают картины великих мастеров и любуются ими за закрытыми дверями, существуют только в плохих книжках и кинофильмах. Люди покупают картины из тщеславия. Типа вот у меня висит на стене Ренуар. А тебе слабо? Кстати, отличить настоящую картину от качественной подделки, очень непросто. Так что неизвестно откуда взявшаяся картина никому нафиг не нужна.

Именно поэтому, когда в 1912 году украли «Джоконду», её в итоге нашли на каком-то чердаке. Продать было некому. Никто не будет вешать картину, про которую все скажут: она украдена тем-то и оттуда-то. А вот произведения не самых известных авторов… Тут имеются варианты.

Вообще-то в Италии разные предметы искусства продавали все. Но сидящие в Риме королевские власти и разные южные «мафиозо» делали это по-тихому. А вот Муссолини не стеснялся. Его культурную политику во многом определяли футуристы. Максим раньше знал про их русских единомышленников. Ещё бы не знать, если его подруга училась в школе с литературным уклоном. Тем более, что подруга считала: они первые в России грамотно раскрутили арт-проект. Так что Максим полагал: если они призывали кого-то скидывать с парохода современности, так просто хотели обратить на себя внимание. Ничего такого особенного. Никого ж не скинули. В отличие от не самого плохого французского художника Гюстава Кюрбе, который во времена Парижской коммуны руководил сносом Вандомской колонны.

А вот итальянские футуристы всерьез считали, что надо сжечь все музеи и библиотеки. Именно они и подначивали чернорубашечников на разгром церквей. Муссолини их слегка приструнил, впрочем, оставив им возможность высказываться в печати.

А культурная политика Ломбардии была такой: да черт с ним, с этим старьем, мы ещё нарисуем.

Вот такая вышла поездка в Венецию. Максим с Эмилем помахали удаляющемуся каравану и двинули в Париж. Так уже было новое задание.

Мумия будет лежать!

9 февраля 1925 года в СССР случилось чрезвычайное событие — умер Ленин. Три года он фактически не участвовал в политической жизни страны, да и «удаленное» участие Ильича было минимальным. Всё-таки он был тяжело болен. Услышав о его смерти, первая я даже ругнулся. Вот ведь вредный был мужик! Хоть в этом мире прожил на год больше, так ведь тоже склеил ласты зимой. А нам возись с похоронами. Но потом, прикинув, въехал — а ведь это судьба! Дело-то в чем? На похороны Ленина, как и в той истории, валом попел народ. Так ведь весной и зимой были полевые работы. Да такие, что и собственную жену крестьяне предавали земле в спешке, без особых церемоний. Светлана вообще считала: многие поминальные обряды, например чисто языческий обычай ставить на могилу водку с кусочком хлеба, был распространен от сознания вины — что человека не проводили в последний путь как-то не по-людски. И я, выросший в городе, где Блокаду не забыли, был с этим согласен.

Так что летом у крестьян было много дел. А зимой им заниматься было, в общем, и нечем. Тем более, что телевизоров у них не имелось. Так что ничто не мешало мужичкам двинуть и отдать дань памяти Вождю.

А зрелище было и, в самом деле потрясающее. За гробом Ленина, который везли из Горок, следовала многотысячная толпа. А куда больше людей подходили из иных мест. Уже позже кое-какие выловленные Дзержинским агенты разных контрреволюционеров говорили, что испытали настоящий шок. Они-то всё верили — русский народ держит в покорности только ЧК. А вот что прикажете делать с