Несмотря на нищенский вид и доведённое до истощения тельце, Полина оставалась славной девчушкой с большими голубыми глазами на милом личике.

В дверь забарабанили со всей силы. Егор опомнился. Полина же, втянув голову в плечики, тоненьким голосом заверещала:

– Дядя Егор, не отдавайте меня тем дядькам, пожалуйста, не отдавайте, они убьют меня, если я им не отдам это, – и она разжала ладонь, на которой лежало золотое колечко, инкрустированное бриллиантом.

Только теперь Егор обратил внимание на колечко, из-за которого и разгорелся весь этот сыр-бор. Он взял его в руки и произнёс:

– Вот что, мы его сейчас отдадим хозяйке, а ты ничего не бойся, в обиду я тебя не дам.

Затем Егор как-то странно склонился над Полиной и полупроговорил, полупрошептал:

– Полина, а хочешь, я буду твоим папой?

От столь неожиданного предложения девочка открыла рот и некоторое время перемалывала услышанное в своей детской головке. Затем несчастный ребёнок сорвался с места и обнял Егора за шею, крепко-крепко прижавшись нежной щёчкой к его колючей щеке. В глазах Полины было столько счастья, что его с лихвой хватило бы на всех обездоленных детишек, ищущих своих родителей.

Егор ощутил, как по всему его телу прошла какая-то родственная волна. Он почувствовал, что ребёнок не может фальшивить, и, стало быть, на его взаимность Полина тоже ответила взаимностью, которую теперь не нужно было искать в будущем общении.

Прижав Полину к себе, Егор привстал и подошёл к двери купе. Затем он резко открыл её, иначе бы дверь разнесли в щепки. В коридоре уже скопилось много народа. Все яростно начали ругать Егора за его выходку.

– Тихо! – рявкнул Егор. – Тихо, граждане пассажиры.

И в воцарившейся тишине открыл ладонь, в которой лежало золотое колечко с бриллиантом.

– Это колечко вы искали? – обратился Егор к упитанной женщине.

Та открыла рот и потянулась рукой за кольцом, но Егор быстро сжал ладонь.

– Да, да, это моё колечко, его украла вот эта маленькая мерзавка, дрянь, воровка.

И она ткнула пальцем в Полину. Девочка от страха ещё сильнее вжалась в Егора.

– Вы ошибаетесь, – спокойно произнёс Егор. – Это кольцо я нашёл в тамбуре, когда заходил в вагон. И я готов его вам отдать, поскольку есть свидетели, способные подтвердить, что оно действительно принадлежит вам. Но… – и Егор сделал длинную паузу, – если вы будете продолжать настаивать на том, что кольцо украл вот этот ребёнок, то вы его получите только через суд. А поскольку это кольцо нашёл я, то вопрос, кому оно всё же принадлежит, окажется спорным.

Такой поворот событий сразу охладил женщину, и она, заколебавшись, промямлила, что, видимо, действительно ошиблась, обвиняя девочку.

– Это другое дело, – победоносно проговорил Егор. – Сейчас напишем короткую записку, что я нашёл это дорогое колечко, а вы ко мне претензий не имеете.

После небольшой формальности по написанию записки Егор оглядел сбившуюся публику, а затем вручил женщине её кольцо, добавив при этом, чтобы она его больше не теряла. На этом инцидент был исчерпан, хотя некоторые пассажиры настаивали на том, чтобы передать девочку милиции, поскольку не сомневались, что она действительно связана с воровством. На что Егор ответил, что это его дочь и в обиду он её никому не даст.

Естественно, этому заявлению также никто не поверил, обвинив его в том, что, по-видимому, и он является сообщником тех воришек и всячески покрывает их промахи. Но Егора все эти домыслы уже не волновали, и он зашёл обратно в своё купе, закрыв дверь.

Итак, неожиданно для самого себя Егор стал отцом. Он это сделал вовсе не из-за жалости к несчастному чужому ребёнку, хотя и это имело место.

К этому он давно шёл и давно созрел, как всякий мужчина. Но самым главным было то, что эта девочка Полина какими-то непонятными корнями проросла в его душе с первого дня их знакомства. И хотя их встречи были с большими интервалами и быстротечны, тем не менее и Полина также нашла в нём наречённого отца, пусть не по крови, но по духу.

В общем, с этого дня в жизни Егора открылась новая, неведомая страница. Такое быстрое согласие Полины стать ему дочерью одновременно и радовало Егора, и где-то настораживало, поскольку на данный момент он фактически ничего не знал ни о ней, ни о её теперешней жизни.

Были только догадки, основанные на объективном видении облика ребёнка, ведущего такой образ жизни. Тем не менее Егор не отчаивался и был спокоен, так как принял твёрдое мужское решение по удочерению Полины и искренне надеялся на дальнейшее обоюдное доверие и расположение.

Ну а если что-то не получится – он не станет действовать силовыми методами, а всё предоставит свободному волеизъявлению, то есть если Полина не захочет с ними жить, то пусть поступает, как хочет.

Егор прекратил свои размышления и первым делом накормил Полину, поскольку было очевидно, что ребёнок давно был голоден. Насытившись, девочка села поближе к окну и, вжавшись в угол, стала смотреть то на Егора, то на дверь. До сих пор в их купе так никто и не заселился.

– Ну, Полинушка, а теперь расскажи о себе, о маме, о тех плохих дядьках, которые заставляли тебя воровать. Только, пожалуйста, сильно не переживай и не плачь, теперь тебя никто не обидит.

– Мы с мамой жили на вокзале и побирались, – сразу и не по-детски начала отвечать Полина. – Мама всегда была пьяная и часто била меня, потому что я всегда просила кушать.

– А где же вы жили?

– На улице – дом наш сгорел, а зимой – в кочегарке. Там нас дядя Витя приютил за то, что мама с ним водкой делилась. А потом мама ушла куда-то надолго и пропала совсем.

– Что значит совсем? – тихо произнёс Егор.

– Она утонула или её убили, так мне сказал дядя Яша. Он меня потом пожалел и взял к себе жить. А я всё равно долго ходила, искала маму и долго плакала, – и девочка опустила голову, глядя в пол.

– Возможно, твоя мама жива, – сказал Егор скорее самому себе, нежели девочке. – Ну а как ты оказалась в поезде, в нашем вагоне?

После этого вопроса Полина испуганно взглянула на Егора, затем на дверь и почти плача произнесла:

– Дядя папа, пожалуйста, не отдавай меня тем дядькам и особенно хромому дяде Яше. Он заставляет меня ходить по вагонам и просить милостыню и тихонько брать то, что он присмотрел. И если я не возьму, он меня сильно бьёт и не даёт кушать.

– Не бойся, Полинушка, я же тебе уже говорил, что никому тебя не отдам и не дам в обиду.

Егор присел рядом с ней на скамейку и продолжил разговор. Он задал Полине самый тяжёлый (в особенности для себя) вопрос:

– А скажи, Полиночка, – Егор сделал паузу, а затем, немного подумав, продолжил: – ты хочешь вернуться обратно к маме? Ведь ты любишь свою маму Настю. И если она жива, я помогу тебе вернуться к ней.