Михаил Горшенев:

Если в амплуа рокера я могу сколько угодно перевоплощаться на сцене, то на театральной сцене я постоянно скован какими-то рамками. Рок-концерт – это сплошная импровизация… Рок-н-ролл – это когда ты видишь людей, отдаешь им энергию, и вновь забираешь ее у них. А в театре этого непосредственного взаимодействия с публикой нет.

Яков Цвиркунов:

Ощущения от работы в зонг-опере кардинально отличаются от концертной практики. Рок-группа – это все-таки несколько индивидуальностей, работающих вместе. Не то чтобы они перетягивают одеяло каждый на себя, но просто свободно обращаются с материалом, а результат не всегда точно определен, потому что важен процесс.

В случае с театральной труппой – это огромный механизм, в котором куча народа, и ты там четко должен понимать, что для успешности проекта каждый должен отвечать за свой узкий сектор и все выполнять максимально точно, быстро и правильно, чтобы с твоей стороны не было никаких затыков в этом большом механизме. Твоя шестеренка должна крутиться и толкать остальные. Если ты будешь вести себя в театре, как в рок-группе, то механизм не заработает. Вот ощущение этого большого механизма было новым.

Александр Леонтьев:

Это полная чушь! Не надо путать причину и следствие. Мишка много лет был на сцене. Ему все приелось и надоело. Он уже сделал и видел все. Первый раз его накрыло, когда еще в конце 90-х «Король и Шут» собрал свой первый «Юбилейный» в Питере. Он не понимал, куда дальше ему двигаться – в Уэмбли? А он был парень, которому было нужно каждый день одерживать какие-то победы. Как Мюнхгаузен, у которого в 9 утра подвиг.

Потом мы стали, пожалуй, самой гастролирующей рок-группой в стране, у нас были туры по 40 городов. Тоже достижение, все тянулось, но к моменту замысла «TODD» Михе вновь понадобилось что-то новое. Я думаю, ему просто все надоело. А здоровье было хреновое. Это парадоксально, но, я думаю, что, может быть, ему «TODD», наоборот, даже чуть продлил жизнь. Потому что Мишка был фитильком, ему надо было гореть. Постановка стала той ситуацией, которая его опять зажгла. У него появился блеск в глазах, ему вновь стало интересно. Люди, которые видели его в тот период и думали, что во время репетиций в Москве он возьмет и нажрется в гостинице, просто понятия не имеют, что он делал раньше в Питере. Если бы не было «ТОДДа», поверь мне, он бы ушел раньше.

Не надо забывать, что он неоднократно говорил: «Москва – это моя жизнь, а Питер – моя смерть». Вот в Питере он и умер. Москва ему жизнь продлевала. Здесь на момент, когда делался «TODD», он чувствовал себя живым. И не случайно, когда «TODD» уже шел почти год, он начал заговаривать о том, что ему все надоело и он хочет отдать роль своему брату Лешке, а сам плотно заняться проектом с братьями Запашными. Хотя с ними ничего бы не получилось по одной простой причине: там нужно было работать со зверьем, у которого нюх на алкоголь, которого бы Мишка не смог год не брать в рот. А у тигра и льва легчайший запах спиртного может вызвать психоз, который способен обернуться чем угодно.

Да, я часто слышал мнения, что «Горшок загнался». Но Горшок в принципе загонялся. Человек, который считает, что Миха загнался творчеством, а не наркотиками и алкоголем, просто глуп. Сбросьте шоры и посмотрите на вещи реально. Загнался он совершенно другими вещами, которые никак с «ТОДДом» не связаны. А то, что он в роль так входил, – ну так Мишка был парнем интересующимся. Он понимал, что актер он не суперпрофессиональный, хотя яркий и крутой. Сыграть он мог.

Он настолько был крут, что, например, мог заплакать по заказу, – это редчайший дар. Была история с Чижом во время его дня рождения на какой-то хате в Питере. Нас позвал Сашка Гордеев, работавший тогда и с Чижом, и с «Шутами». Тусовка, богема, приехал Дибров со своей девушкой, мы веселились и пели песни. Тогда же у Чижа состоялся с Мишкой разговор. На гастролях мы тогда постоянно снимали какие-то дурацкие видео. И Миха говорит Чижу: «Мы же все актеры!» Чиж отвечает: «Ну какие вы нахрен актеры. Музыканты – да, но чтобы стать актером, надо учиться». Но Мишка продолжал настаивать на своем, тогда Чиж говорит: «Ну, заплачь». Горшок немного помолчал и выдавил из себя слезы. Я это видел своими глазами.

Если говорить о «ТОДДе», то многие известные актеры, чтобы войти в роль, старались погрузиться в экстремальные условия, жили в палатке в лесу, чтобы не выходить из образа, месяцами ходили в той же одежде, в которой снимались, чтобы не допустить ни микрометра бытовухи. Мишка так же вживался в образ цирюльника – просто не выходил из него в целях экономии, чтобы потом не входить обратно. Но я считаю, что никакой нагрузки на психику у него при этом не было.

Многие считают, что Мишку угробило то, что на него свалились и постановки, и концерты. Тоже нет. Я точно помню, что, когда мы начали репетировать «ТОДД», мы, по договоренности с тогдашним директором «Короля и Шута» Славой Батоговым, решили играть не более пяти концертов в месяц. Так оно и было. На фоне наших прошлых туров, когда у нас было по 26 концертов в месяц, это вообще ничто.

Александр Щиголев:

Когда мы начинали с Михой, у него не было такого большого количества наработок, которые сейчас воплощены в «ТОДДе». В стадии восхождения спектакль нравился по-особенному, в нем присутствовало больше веселья и авантюризма. Сейчас нравится не меньше, просто оцениваешь его как нечто выросшее, состоявшееся из той безумной идеи, которую мы может и сами толком не понимали…