– Пожалуйста, не обижайся на меня. Ты у меня самая родная.

– Я не обижаюсь, Катюш, ты что. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Все хорошо, слышишь?

В двери неожиданно раздался стук, и через секунду та открылась, впуская в комнату Бекетова. Ну вот какого хрена?

– Не понял, что за слезы, Катюша?

– Ой, Бекетов, уйди! Не до тебя сейчас, – проревела подруга, а я едва не прыснула со смеху. Они такие кадристы.

– Кто обидел, я не понял! Катя! Маша, что случилось?

– Случилось то, что это бабская комната, так что, гудбай отсюда, – я осмелела, а ведь прежде не позволяла себе так общаться с Эльмиром, но сейчас был повод.

– Какой гудбай, когда моя Катя плачет.

– Иди давай уже. Тебя это не касается. Я просто беременна, гормоны это.

– Чего? – удивился он. – От кого?

– От ежика. Уйдиии…

– Понял, – выдохнул он и захлопнул дверь с другой стороны.

– Пфф, вот это качели. Лично я точно рожу раньше времени.

– Ой! – Катя замерла, смотря на меня выпученными глазами.

– Чего?

– Совсем забыла, что тебе нервничать нельзя. Вот видишь, я даже сейчас дура.

– Прекрати обзываться. Все хорошо!

– Правда?

– Правда, малышка, – я вытерла слезы с ее щек и ласково улыбнулась, давая понять, что действительно не сержусь.

Я бы и не смогла обижаться, только не на Катю.

– Ну что, чаю? Правда, он остыл уже.

– Пошли тогда вниз, а то Бекетов же псих, сейчас всех на уши поставить.

Мы вдруг вместе расхохотались, представляя эту картину, и, обнявшись, наконец-то выдохнули. Так-то лучше! Любила, когда Катюша улыбается.

Спустившись вниз, отметили, что мужчины сидят в гостиной в креслах. Пьют кофе, о чем-то разговаривают и иногда ругаются матом.

Бекетов тут же бросил взгляд на Катю, а она в свою очередь скривилась, показав ему язык.

– Выпорю тебя когда-нибудь за твой язык, – сообщил он, а мы молча прошли на кухню.

Уже вечером, лежа в постели с Аланом, я все прокручивала в голове слова Кати, которая так долго скрывала от меня правду.

– Алан, скажи, что за человек Бекетов?

– Не понял? – он крепче сжал рукой мою грудь, а второй съехал по животику вниз.

– Он хороший? Зачем ему Катя?

– Это их личная жизнь, нам туда нечего нос совать.

– В смысле их личная жизнь? Я вообще-то переживаю за Катю, она моя подружка, Алан! И мне важно знать, что Эльмир не подлец! – я вспыхнула, потому что мне не понравился тон моего мужа.

– Он не подлец, довольна?

– А ты, ты знал, что он ее опекун?

– Знал.

– Замечательно! Все всё знали, кроме меня!

Мне стало обидно именно в этот момент, потому что даже Давыдов знал обо всем. Ну еще бы, Эльмир же – его друг. А посплетничать?

– Мужики хуже баб! – выпалила я и, отодвинувшись, отвернулась, закутавшись в одеяло и решив спать.

Но Алан думал иначе.

– Не надо со мной ссориться, Машенька, из-за других людей, и особенно в постели, – прошипел он мне на ухо и, склонившись, скользнул рукой к киске. – Ты моя жена, королева моих ночей, и я не позволю тебе закрываться. Иди сюда, буду делать сладко.

– Маш, ты уверена, что готова встретиться с мамой? – Алан крепко сжал мою руку, когда мы подъехали к подъезду дома, где жили мои родные.

– Я скучаю по брату, а моя любовь к нему выше родительских упреков, – в памяти сразу же всплыл последний разговор с мамой, и на душе снова стало холодно.

– Хочешь, я организую тебе встречу с братом без присутствия мамы?

– А как же папа? – я резко глянула на Алана, в надежде найти в его глазах ответ на свой вопрос. – Я с ним так и не виделась до сих пор.

– Маша, послушай, пожалуйста, меня. Только прошу, не волнуйся, ладно?

– Наоборот, когда говорят такие слова, хочется волноваться еще больше.

– Не надо, это приказ.

– Ну да, – пожала плечами, – я не имею права тебя ослушаться.

– Не разговаривай так, Маш. Я действительно не хочу, чтобы ты нервничала. Мне и так не нравится твое настроение.

– Извини, Алан, кроме малыша, подруги и секса с тобой, у меня больше нет прекрасных эмоций!

Мужчина повернулся в кресле и, взяв меня за руки, серьезно произнес:

– Я рад, что ты считаешь наш секс прекрасным. Надеюсь, однажды, будет больше…

– Ты о чем?

– Маш, я хотел тебе кое-что сообщить, это касается твоей семьи.

– А что не так? Что произошло?

– Ты знаешь, что твоего отца отпустили благодаря хорошему откупу.

– Именно потому я сейчас и с тобой, – честно призналась я, хотя и считала, что чувствую себя достаточно неплохо в доме Алана.

– Могла бы этого не говорить.

– А ты уже скажешь наконец, что произошло? – прорычала я, злясь, что он оттягивает время.

Алан тяжело вздохнул, я заметила в его глазах злость, но все же не собиралась скакать перед ним на задних лапках. Я тоже человек, девушка, и тем более беременная. Не хочу, чтобы об меня вытирали ноги.

– Потом не ной, что я с тобой груб.

– Ладно.

– Твой отец действительно украл деньги, – выпалил он, а меня словно под дых ударили этой информацией. Внутри все оборвалось.

– Что ты несешь? Ты… Алан, ты не нормальный. Ты специально, чтобы мне больно было?

– Маша, ты дура? Ты носишь нашего ребенка, а я намерено буду причинять тебе боль? – кажется, он разозлился еще больше, а мне было так обидно от новости об отце, что я не знала, чему верить.

– Мой отец достаточно зарабатывает, чтобы содержать свою семью. Ему незачем воровать деньги!

– У тебя мало информации о твоем отце, Машенька.

– Если это, предположим, правда, то какой ему резон, Алан? Какой?

Он снова выдохнул, крепко схватившись за руль, и, набрав в легкие воздуха, быстро выпалил:

– У твоего отца есть любовница, которая слишком дорого ему обходится.

– Что? Ч-что… ты… ты серьезно? Зачем ты мне это говоришь? Алан, ты ненормальный! У меня хорошая семья, и отец всегда любил маму!

– Девочка, можно любить одну женщину, но некоторым это не мешает ходить налево.

– Мой отец не такой! – закричала я, а к горлу подступили слезы. Боль атаковала мою душу, и мне захотелось разрыдаться в голос.