– Когда мир стоит на пороге больших событий, – заявил Грюнлих, усаживаясь, – невольно чувствуешь себя маленькой деталью огромного механизма.

– Да вы философ, – заметил Алексей. – Но маленькой детали нужен отдых. Расслабьтесь.

Он посчитал Грюнлиху пульс, оттянул веки… Обычный осмотр.

«Отчего тогда моя тревога? – подумала Ольга. – Не понимаю!»

– Аппетит, сон? – спросил Алексей.

– Аппетит зверский, но спать стал плохо, – сообщил Грюнлих. – По-моему, мне не хватает сил для сна, как ни парадоксально это звучит.

– Вы чересчур эмоциональны, – заметил Алексей.

– О да! – воскликнул Грюнлих. – Эмоции кипят во мне, перехлестывают через край! Я буду счастлив, если вы меня загипнотизируете.

Ольга видела, что сеанс гипноза уже начался, что Алексей не столько беседует с Грюнлихом, сколько заговаривает ему зубы.

– Надо прогнать лишние эмоции, – глядя пациенту прямо в глаза, отчетливо произнес он. – Не думайте сейчас ни о чем. Полностью расслабьтесь. Представьте море – ровную, спокойную поверхность… Закройте глаза.

При этих словах он положил ладони на виски Грюнлиха. Тот немного поерзал в кресле, но тут же успокоился. Дыхание его сделалось ровным, глаза закрылись…

– Ничего нет. Ничего вас не волнует, – все тем же убедительным тоном произнес Алексей.

– Ничего… – пробормотал Грюнлих. – Только…

– Это неважно. Ничего.

– Это… важно… – не открывая глаз и едва шевеля языком, возразил Грюнлих.

– Что – это?

Тон Алексея сделался мягким, осторожным. Грюнлих не ответил – он полностью погрузился в сон.

– Вы можете мне ответить, – произнес Алексей.

– На приеме… у рейхсминистра… – пробормотал спящий.

– Вы можете об этом сказать. Говорите. – Слова Алексея прозвучали как приказ. – Что вас взволновало?

– Война. С Россией, – послушно ответил спящий Грюнлих.

– Когда?

– Точная дата еще решается.

– Когда приблизительно?

– В июне. В конце июня.

– Это решено?

– Да.

Прижав ко рту ладонь, чтобы не вскрикнуть, Ольга с ужасом смотрела на мужа. Она видела, что он напряжен до предела – пот выступил у него на лбу. Наверное, ему было трудно и держать Грюнлиха в гипнотическом сне, и добиваться от него при этом внятных ответов.

– Вы крепко спите, – сказал Алексей. По его изменившейся интонации Ольга поняла, что сеанс подходит к концу. – Вам снится море. Гладкая поверхность. Вот чуть-чуть заштормило. Вы начинаете просыпаться…

Ресницы Грюнлиха дрогнули. Он потянулся, что-то пробормотал… Ольга быстро промокнула салфеткой пот на лбу мужа.

– Просыпайтесь! – приказал Алексей.

Грюнлих открыл глаза, удивленно огляделся и спросил:

– Я… спал?

– Вы отлично выспались, Ханс! – весело сказал Алексей. – Ну, что видели во сне?

– Ничего не помню. – Он покрутил головой. – Нет, кажется, припоминаю…

– Что же? – беззаботно поинтересовался Алексей.

– Я плыл по морю. Было приятно. Волны покачивали меня, – сказал Грюнлих.

– Отлично! Вот так, дорогой Ханс, вы и будете теперь спать всегда. Как младенец, – пообещал Алексей.

– Ну, доктор! – Грюнлих даже головой покрутил в изумлении. – А я-то думал, что Дидерикс поет вам чрезмерные дифирамбы. Оказывается, вот как… Я чувствую себя прекрасно! А ведь пришел к вам сонный и злой.

– Вас невозможно представить злым, – возразил Алексей. – Вы жизнерадостный человек.

– Это да, – с удовольствием согласился Грюнлих. – Во мне живет здоровый немецкий дух. Жаль, что я вынужден завтра вернуться в Германию, – сказал он, вставая. – Я был бы самым добросовестным вашим пациентом. – И подмигнув, добавил: – Впрочем, я надеюсь скоро обосноваться в Софии надолго. У меня здесь намечается хорошая должность. Так что ждите клиента!

– Буду искренне рад, – улыбнулся Алексей.

Его лицо изменилось сразу же, как только Грюнлих вышел из кабинета. Он подошел к двери, прислушался к звукам удаляющихся шагов.

– Я думала, с ума сойду, – тихо сказала Ольга.

– Не волнуйся. Тебе нельзя.

Голос его звучал рассеянно: он думал о своем. И что она могла с этим поделать? Только сдерживать в душе тревогу. И все труднее ей было сдерживать ее…

– Что тебя беспокоит? – неожиданно спросил Алексей.

А она-то была уверена, что ему нет сейчас до нее никакого дела!

– Спрашиваешь, как Грюнлиха, – с горечью усмехнулась Ольга.

– Действительно, привычка, – виновато согласился он. – А все-таки почему ты расстроена?

– Я боюсь, Алеша, – жалобно сказала Ольга.

– Боишься Грюнлиха? – удивился он.

«Что тут удивительного?» – подумала Ольга.

А вслух объяснила:

– Когда он сказал о начале войны… Я испугалась, что он сказал это нарочно.

– Что значит нарочно? – не понял Алексей.

– Мне показалось, он только притворяется, что спит. А сам проверяет тебя.

– Не думаю, – пожал плечами Алексей. – Вряд ли он играл. Я бы почувствовал.

– Я боюсь за тебя, Алеша, – жалобно сказала Ольга.

Он быстро обнял ее, прижал к себе.

– Ты просто устала, моя родная. А в твоем положении… Ты говорила, у тебя подруга где-то в деревне? – вдруг спросил он.

– Вангелия?

– Ну да, кажется, Вангелия. А ты не хотела бы ее навестить? Ничего лучше свежего воздуха и приятной компании для тебя сейчас не придумать.

– Поехать к Ванге? – задумчиво проговорила Ольга. – Как странно, что ты это предложил! Именно сейчас…

– Что странного? – Он пожал плечами. И тут же улыбнулся. – Считай это врачебным назначением, от которого тебе как пациентке не отвертеться.

Было решено, что Ольга отправится к Ванге в Струмице уже следующим утром. От этого решения на душе у нее сразу стало легче, и уснула она легко, крепко.

А ночью проснулась от такого острого чувства тревоги, что вся облилась холодным потом.

Ольга села на кровати. Алексей стоял у окна и сквозь щель между шторами смотрел на улицу.

– Что-то случилось, Алеша? – спросила она.

– Ничего. – Он быстро задернул шторы. – Просто не спится.

– Ты что-то скрываешь от меня! Тебе тоже страшно? – не отставала она.

– Почему – тоже? – он сел на кровать, поцеловал Ольгину руку. – И мне не страшно, и тебе не страшно. Вот поедешь в деревню к своей Вангелии и все страхи на природе забудешь.