Нет, недобрые это люди! Не будет человек, чья душа чиста, на таких гадах разъезжать! Экая на ящерах упряжь! Цепи! Их еще приручить надо, чудищ этих… И кормить неведомо чем. А попробуй-ка приручи ящерицу или змею. Шиш что выйдет! Каяться потом будешь! Ладно, может, Любомысл о таких тварях слышал? Весь мир исходил, много всякой жути знает… Ага! Скоро своих догоню. Во-он они! За теми деревьями ждут. Неожиданно появляться не стану, ни к чему, не то время…»

Но все равно, хоть Прозор и смерил шаг, и даже постарался немного шумнуть, Любомысл, как и водится, его не заметил.

— Уф-ф!.. — выдохнул старик. — Нельзя так, Прозор! Ты перед тем, как подойти, хотя бы обозначился чуток! Так ведь и сердце мое старое не выдержит!

— Обозначился… — Прозор даже не улыбнулся. — Все меня видели! Подходил — шумел, ветви колыхал. Замечать надо. В лесу ведь живем, в лесу! На том и стоят вендские роды, что в лесу они и ловчее, и тише, и видят больше, чем иной люд. Или твой прародитель, Премудрый Бобр, не научил тебя по сторонам глядеть и беречься? Бобры все замечают, к ним, как ни старайся, не подкрадешься незримо! Плюх, и мигом в своем подводном срубе спрятались! А ты? Что, не слышал, как я иду? Долго мне тебя поучать? Кто кого воспитывать должен? Кто?

Любомысл смущенно поперхал горлом и с укоризной посмотрел на молодцев. Борко пожал плечами:

— Я думал, ты его видишь. Верно, Милован?

Друг кивнул. Он тоже так считал.

А Добромил смутился. Вот оно что! Он-то думал, что на этот раз видел, как Прозор идет по лесу. А оказывается — лесной охотник нарочно шумел и шел не скрытно. Не хотел понапрасну их тревожить. Княжич считал, что у него уже навык появился, ан нет! Ему еще учиться и учиться…

Любомысл сдвинул брови. Решил отчитать друга. Сам спросил — кто кого должен учить! Ладно, поучит. Чтоб Прозору неповадно было еще раз так пугать. Впрочем, получилось это у старика не слишком внушительно.

— Если бы я сызмалу и до зрелости в лесу жил, то и охотник бы из меня вышел не хуже тебя. А так… Сам знаешь, всю жизнь меня по морям носило. К лесу не приучен. Вот бы мне тебя на корабль! Нахлебался бы ты попреков — как правильно снасти вязать надо, и почему по волне не видишь — мель за бортом, скала подводная или глубокое дно… Каждый в своем деле хорош. А что я в лесу никудышен — так поздно учиться… Ладно, злые слова в сторону… Ты что такой взъерошенный? Что видел? Что случилось? Да чего ты лыбишься-то?!

Прозор хоть и выглядел взволнованным, но лицо выражало довольство. Богатырь откинул со взмокшего лба мокрую белокурую прядь. В этом хвором лесу изрядно парило.

— Да вот, други! Правильно мы сделали, что сбежали с горы, не мешкая! Обошлось! Вещало мне, что не к добру те следы на мху. И верно это оказалось. Сейчас по Древней Дороге по наши души какая-то нечисть наверх идет. Вот и доволен, что мы сейчас здесь — а не у них на пути. Надо пока полянку какую-нибудь найти. Привал устроим. Подумаем, как дальше быть. К озеру спешить не надо. С вершины оно хорошо видно. Коней и нас та нечисть легко увидит. На привале все расскажу. Там рассудим…

Прозор вскочил на гнедого:

— Тронулись!

За годы странствий у Любомысла выработалась замечательная память. Долина, виденная им сверху, словно лежала перед глазами.

— Туда идем, Прозор. — Старый мореход указал путь. В той стороне небольшая прогалина есть. Да и лес там не так част.

В самом деле, подъехав, увидели, что округ прогалины деревья растут реже, да и растительность не столь буйна, как в чащобе. Для привала место самое то.

Спешившись, примотали поводья коней к деревьями. Не надо их пока отпускать пастись. Все ночь траву жевали. Да и места незнакомые. Пусть рядом стоят.

Прозор снял плащ и раскинул его на жесткой траве. Путники последовали его примеру. Сели в круг, чтобы видеть, что происходит за спинами товарищей.

— Любомысл, — не откладывая начал Прозор, — что ты знаешь о ящерах?

Старик задумался. Понял, о ком спрашивает Прозор. Не о том Ящере, что в пекле, а о тех, что на земле живут. В разных странах об этих чудищах по-своему говорят. Что ни народ, то свои сказы.

— Называют их и так, и этак. У нас в Альтиде — ящер. У вестфолдингов — дракон. Названия их кораблей от этого имени идут. Драккар — дракон. Выглядят ящеры по-разному. Говорят, в мире не одна дюжина разного рода чудовищ наберется. Есть такие, что огнем дышат. Иные водой плюются. Есть с крыльями — летучие драконы, а есть такие, у которых даже ног нет. Они, как огромные змеи, в жарких песках и щелях скал живут. Разные есть. Только вот что я вам скажу, други дорогие. Мало кто их видел. Чудовища скрытны. А если кто случайно и наткнулся, так того в живых давно уж нет! Сожраны. Сам ящеров не видел. Только кольца морского змея в волнах, и не единожды! Он тоже сродни этим чудищам. А что?

— А то! — угрюмо, не скрывая озабоченности, ответил Прозор. — То, что я сейчас у Древней Дороги видел самых что ни на есть настоящих ящеров! Или драконов… Не знаю. Ну и твари! Меня оторопь взяла. Оробел, хотя за кустами лежал, и они меня не видели.

Добромил внутренне сжался. Раньше он выслушал много сказок и о крылатом огненном змее, что влетает в трубы изб, где живут одинокие женщины, и о подземных чудовищах, что спят на грудах золота и самоцветов, и о болотных жабах, которые растут сотни лет и вырастают такими большими, что могут легко сожрать всадника вместе с лошадью.

Все это рассказывали мамки, что смотрели за маленьким княжичем. Это потом Любомысл объяснил ему — кто такие ящеры и драконы. Причем старый мореход присовокупил столько подробностей и историй, что Добромил не смог бы их все припомнить. Но из этих рассказов молодой княжич сделал твердый вывод: почти все ящеры враждебны людям и добра от них ждать не приходится.

— Что за ящеры, Прозор? — тихо спросил мальчик.

И богатырь принялся старательно пояснять.

— Их было три. Вышли чудища из леса. Деревья ломали — как мы сухие тростинки. И самое главное — взнузданы они! Упряжь из толстых, с мое запястье цепей. На цепях площадки подвешены. На них люди стоят… В черные балахоны обряжены. Хотя, — поморщился Прозор, — какие это люди? Злыдни! Чародеи! Добрый человек такой твари избегать будет! За ящерами десяток воинов со щитами и копьями шли. В общем, нас ищут. По Древней Дороге те ящеры и люди направились. Наверх, к лиловому утесу. И тот след, что мы с Милованом утром видели, никакой не птичий. Это ящера след. Трое ящеров, ими повелевают трое колдунов. За ящерами шли еще десять человек в серых балахонах. Ладно, серые не страшны. Луков у них нет — мигом перебьем, если дело до схватки дойдет. И в рукопашную бы пойти не пришлось. А вот ящеры да черные колдуны…

Прозор замолк. Задумался. Вспомнил, как один из чародеев тучу наверх пустил. Ладно — колдовскую тучу и перетерпеть можно. Подумаешь, водой побьет да поморозит. Хотя неизвестно, какой волшбой они еще владеют? Ящеры хуже. Чем и как их бить, Прозор не представлял.