– Вы правы, несколько веков назад передача изображения на расстояние была бы сочтена чудом, – по-своему понял намек Хьюлитта тарланин. – Морредет очень рада и горда тем, как теперь выглядит ее шерсть. Она упросила меня провести рукой по ее бокам и убедиться в том, что шерсть пушиста и подвижна. Она утверждает, что еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько хорошо. На Тарле к подобным прикосновениям прибегают только при интимной близости и эмоциональном подъеме, но Морредет так просила меня потрогать ее шерсть... Знаете, в такие моменты я становлюсь настоящим трусом. Ощущения у меня были удивительные, совершенно неожиданные, их очень трудно описать. Я чувствовал себя...

– Глупо? – подхватил Хьюлитт. – Вот и я себя идиотски чувствовал, когда то же самое произошло с Хоррантором. Медалонт попросил меня – в порядке эксперимента – возложить руки на поврежденную ногу тралтана. Как утверждает наш Старший врач, выздоровлению Хоррантора мешают какие-то осложнения. Рядом стояли сам Медалонт, Летвичи, еще две медсестры-орлигианки и реанимационная бригада – на случай, если произойдет нечто из ряда вон выходящее. Думаю, все они, даже сам Хоррантор, очень обрадовались, когда не произошло ровным счетом ничего. Во второй раз чуда не получилось. Вы уж простите.

– Не надо извиняться, – возразил Лиорен. – Я вас понимаю, как никто другой. Из-за чудес я начинаю сомневаться в том, во что верю и не верю, и мне гораздо больше по душе, когда кто-то доказывает, что чудес не бывает.

– Не бывает, падре, – заверил священника Хьюлитт. – Может, поговорим о чем-нибудь другом?

– Мне бы вашу уверенность, – сказал Лиорен, сложив срединные конечности в каком-то жесте, который, наверное, был бы понятен другому тарланину. – Но неужели во всем необозримом пространстве и бесконечном времени, неужели посреди законов причины и следствия, неужели при совершенном равновесии сил Творения нет места для чуда – хоть иногда? Если нет – почему же оно все-таки произошло здесь?

Хьюлитт обреченно покачал головой, чувствуя, что ему никуда не деться от осточертевших разговоров о шерсти Морредет, разговоров, которые неизбежно уводили их с Лиореном в религиозные дебри, и сказал:

– И здесь оно не произошло, падре. Чудеса невозможны. Если бы они происходили в необъятной, сложнейшей, великолепно упорядоченной Вселенной – или внутри того, что вы зовете Творением, они были бы исключением из правил, отклонениями от Совершенного Порядка Вещей. В вашей Вселенной для чудес места нет.

– Интересная философская мысль, – отметил Лиорен. – Из нее можно вывести заключение об ошибочности Творения, в рамках которого имеют место сверхъестественные явления. Если учесть все предполагаемые качества Творца, резонен вопрос: почему Он, Она или Оно создали какие бы то ни было несовершенства?

– Не знаю, – покачал головой Хьюлитт. – Я в этой области не компетентен. Но ведь можно предположить, что наша Вселенная была создана как прототип, как экспериментальная модель, время от времени нуждающаяся в доработке и тонкой настройке. И то, что частенько мы сталкиваемся со сверхъестественными явлениями во Вселенной, существующей по законам природы, как раз и может служить подтверждением этой настройки и доработки. Слава Богу... ой, это всего лишь оборот речи, падре... хорошо, что это происходит не слишком часто.

– Если вы верите, что... – начал было Лиорен.

– Я ни во что не верю, падре. Я просто рассуждаю.

Тарланин, немного помолчав, сказал:

– Если наша Вселенная несовершенна, можно предположить при том, что она бесконечна и вечна, что некогда существовала или будет существовать совершенная Вселенная. Не хотелось бы вам... гм-м... немного поговорить об этом?

– Я ведь никогда об этом толком не думал, – улыбнулся Хьюлитт. – Так что могу развить эту мысль в процессе разговора. В такой Вселенной все будет совершенно. Законов природы не будет, потому что существуй они – это бы означало, что и в такой Вселенной есть просчеты и она тоже нуждается в доработке. Там не будет ни времени, ни пространства, никаких физических и моральных ограничений, и поэтому, что бы там ни происходило, все будет чудом. Думаю, вы и другие верующие, живущие в нашем несовершенном мире, назвали бы такую Вселенную раем.

– Продолжайте, – попросил Хьюлитта Лиорен.

– Что же касается моего отношения к религии, да и не только моего, то вся беда в том, что ни одна религия не дает ответа на вопрос: откуда в мире столько зла, а точнее говоря, трагических случаев, природных катастроф, болезней, ужасных поступков отдельных людей или целых народов по отношению к другим – иными словами, откуда так много страданий? Живущим в несовершенной Вселенной еще долго придется объяснять, почему такое происходит, в особенности тогда, когда они ожидают, что после смерти перенесутся в совершенный мир. Теория совершенно еретическая, – заключил свое высказывание Хьюлитт. – Надеюсь, мое богохульство не оскорбило вас, падре?

– Согласен, – сказал Лиорен. – Рассуждения ваши действительно еретические, однако они для меня не новы. Для того, чтобы работать здесь, я должен много знать о религиозных воззрениях и ритуалах на многих планетах, а зачастую я должен быть знаком сразу с несколькими религиями, исповедуемыми на одной и той же планете. Вы мне напомнили о писаниях одного земного богослова по имени Августин <Блаженный Августин (351 – 430), христианский богослов и писатель, епископ африканского города Гиппона Автор учения о церкви как о «Божием граде» Один из отцов-основателей христианской церкви>. У него было в привычке задавать Богу вежливые, но странноватые вопросы, например: «Боже, а что ты делал до того, как создал Вселенную?» Свидетельств того, что святой Августин когда-либо получил ответ на этот вопрос, не сохранилось – по крайней мере он не получил ответа за время своей жизни на земле. Но вы выразили его мысль, вы предположили, что Создатель сотворил прототип совершенного мира и что мы живем в этом прототипе.

Я не обижен и даже не удивлен, пациент Хьюлитт, – продолжал Лиорен. – Когда речь заходит о религиозных верованиях разных существ, меня ничто уже не удивляет. Единственные, кому удалось-таки меня удивить, – телфиане-ВТХМ. Одного из них я навещал в последние дни. Телфиане придерживаются убеждения о том, что они созданы по образу и подобию Божьему, но при этом их всезнающий и всемогущий Создатель состоит из бесконечного множества крошечных, слабых и невежественных (каждого по отдельности) существ типа их самих. Вместе же эти слабые, глупые и маленькие существа составляют Сверхсущество, к которому телфиане в один прекрасный день мечтают присоединиться.

Телфиане, – чуть подумав, пояснил тарланин, – представляют вид, у которого разум и цивилизация развились в результате объединения индивидуумов в существо коллективное, и поэтому понятно, почему их верования именно таковы. Но поначалу мне было очень трудно это понять и очень трудно было разговаривать о бесконечном числе существ, из которых состоит телфианский Бог. Трудно мне было найти и слова духовного утешения, в которых нуждался телфианин. Конечно, есть много религий, последователи которых верят в то, что в каждом существе есть искра Божия... Кстати, вы что-нибудь знаете о телфианах?