Но Флинн все-таки решил ехать. Ему хорошо заплатили. Он получил от русских 45 тысяч долларов, билеты премиум-класса и номера в отеле для него самого и для сына.

На юбилее, во время интервью с телеведущей RT Софией Шеварднадзе, Флинн говорил о необходимости для обеих стран отбросить разногласия и более тесно сотрудничать в борьбе с исламским экстремизмом. «Соединенные Штаты не могут сидеть там у себя и говорить: „Россия, ты плохая“. И Россия не может сидеть там у себя и говорить: „США, вы плохие“… У нас странный брак — между Россией и Соединенными Штатами. Но это брак. И чего нам точно не нужно, так это чтобы наш брак распался».

В ту ночь Флинн присутствовал на торжественном ужине, где его усадили за VIP-стол рядом с Путиным. Напротив него за столом сидела кандидат в президенты от партии зеленых Джил Стайн. К концу ужина Путин вышел на сцену и поздравил RT с успешной десятилетней деятельностью. Вместе с другими гостями Флинн аплодировал стоя.

В апреле 2016 года Путина настиг удар судьбы. Более 11 миллионов файлов четвертой в мире крупнейшей офшорной юридической фирмы Mossack Fonseca передал немецкой газете некий анонимный источник. Информация разлетелась по массмедиа всего мира. Материалы, получившие название «Панамское досье», раскрывали, каким образом мировые лидеры и состоятельные частные лица во всем мире использовали офшорные счета, чтобы спрятать деньги и избежать налогообложения. Документы доказывали, что родственники и друзья Путина сколотили и теперь утаивают миллионы долларов в транзакциях, которые, по всей вероятности, стали возможны благодаря их связям с российским президентом. Документы показали, что Сергей Ролдугин, профессиональный виолончелист и личный друг Путина, был связан с офшорными компаниями с оборотом до двух миллиардов долларов.

Имя самого Путина в документах не фигурировало, но он воспринял события очень близко к сердцу и снова обвинил во всем Соединенные Штаты. Он утверждал, что «за всем этим стоят официальные лица и государственные органы в Соединенных Штатах». Кроме того, он заявил, что обнародование этих документов было попыткой Штатов «ослабить нас изнутри, сделать нас более покладистыми и подчиниться их правилам поведения».

Для Путина вся эта история лишь подкрепляла его убежденность в том, что Вашингтон постоянно что-то против него замышляет. Но обвинения в американском заговоре из его уст уже воспринимались как нечто привычное, и этот случай не встревожил администрацию Обамы.

Не встревожил администрацию и доклад разведки, пришедший несколько недель спустя. Разведка США перехватила разговор, во время которого некий офицер ГРУ разглагольствовал о том, что ГРУ готовится нанести Хиллари Клинтон удар, совершить акт возмездия за сыгранную ею роль в протестных антипутинских выступлениях 2011 года. Офицер говорил, что военная разведка готовится посеять хаос на американских президентских выборах.

Доклад, базировавшийся на перехваченном разговоре, был разослан по разведслужбам Америки, но не вызвал никакой сколь-нибудь серьезной озабоченности. Дело выглядело так, как будто никто в правительстве США не был способен представить, что может случиться.

В конце мая Робби Муку вкратце доложили тревожную новость — которую по-прежнему крепко хранили в секрете: российские хакеры взломали сеть DNC. «Черт, — подумал он, — спрашивается, какой информацией они завладели».

Он был раздосадован тем, что его не проинформировали раньше. К тому моменту высшие чины DNC уже знали, что их система была взломана около месяца назад. Однако, следуя предписаниям Crowd Strike и ФБР об абсолютной секретности, они ничего не сказали своим коллегам из «Хиллари для Америки» — так официально называлась предвыборная кампания Клинтон.

Было справедливо предположить, что хакеры, успешно проникшие в систему DNC, смогут проделать то же самое с кампанией Клинтон. IT-команда штаба Клинтон немедленно стала снова и снова проверять свои журналы, чтобы убедиться, что проникновения не было. Это превратилось в постоянный кошмар для Шейна Хэйбла, главы информационной службы кампании, и для его коллег. Они каждый день со страхом думали: вот сегодня, вот прямо сейчас систему взломают, документы уничтожат или выкрадут…

Мук знал, что политические учреждения и предвыборные штабы часто становились мишенями для иностранных разведок. Широко бытовало мнение о том, что подобные атаки устраивали русские, китайцы и прочие для того, чтобы получить инсайдерскую информацию о политическом курсе и кадровых решениях правительства. Но сейчас Мук задавался вопросом: не происходит ли чего-нибудь большего? Не происходит ли чего-нибудь, связанного с кампанией Трампа…

Муку представлялось необъяснимым, почему Трамп нанимал пророссийски настроенных советников и почему он с постоянной симпатией отзывается о Путине. Новые обстоятельства явились 27 апреля: в тот день Трамп произнес свою первую большую речь о внешней политике. Он выступил в отеле «Мэйфлауэр» на мероприятии, которое спонсировал Центр национальных интересов, вашингтонская политологическая организация. Трамп торжественно обещал улучшить отношения с Россией. Среди почетных гостей — во время маленького частного приема перед речью и в первом ряду в зале во время выступления Трампа — был Сергей Кисляк, российский посол. На приеме перед выступлением Сешнс разговаривал с Кисляком. В перехватах разведслужб говорилось, что Кисляк докладывал по инстанции о том, что он и Сешнс обсуждали ход предвыборной кампании и политические проблемы, важные для Москвы. На этом приеме Кисляк встречался также с Джаредом Кушнером. Мук и другие советники кампании Клинтон все более убеждались в том, что во всей этой истории было что-то странное: между Трампом и русским была какая-то ужасная взаимосвязь, которую обе стороны скрывали.

Мук решил поставить себя на место шпиона и представить, не стоит ли кампании срежиссировать операцию, которую он называл «горшком меда». Команда Клинтон могла бы внедрить ложную информацию о ней или о ее штабе в компьютерную систему DNC и потом ждать, предадут ли гласности эту информацию сотрудники Трампа или его союзники. Если бы это произошло, то это означало бы, что лагерь Трампа связан с русскими. Тогда кампания Клинтон смогла бы рассказать о секретном партнерстве Трампа с Москвой.

Мук сформулировал свои соображения Марку Элиасу, юристу предвыборной кампании. Но оба сошлись на том, что это было бы слишком опрометчиво. Вброс должен был быть настолько непристойно-захватывающим, чтобы команда Трампа не могла удержаться от соблазна использовать его в своих целях. И оба понимали, что если они попытаются предпринять нечто подобное и штаб Трампа бросится на наживку и разнесет фальшивку по миру, то на долю их самих, кампании Клинтон, придутся тяжелые времена: им придется убеждать избирателей в том, что в действительности информация была ложной. Вся операция может обернуться против них — закон обратной тяги. Идея «горшка с медом» была отброшена.

На уровне рутинной практики Мук отреагировал на взлом сети DNC введением новых процедур кибербезопасности. Предупреждения, которые кампания рассылала своим служащим о фишинговых письмах, стали регулярными, более частыми и более жесткими. Мук предписал служащим не открывать вложений, пришедших извне. Его очень беспокоили сторонние консультанты: их аккаунты можно было легко взломать, и хакеры таким образом получили бы доступ к компьютерной системе кампании. Поэтому всем и каждому, выполнявшему какую-нибудь работу для кампании, был присвоен официальный адрес на hillaryclinton.com. Мук вспоминал: «Я сказал: давайте все укроемся в нашей крепости!»