застонав, я зажмурилась, вовремя одернув себя, чтобы не прикрыть лицо обнаженной ладонью. Вместо этого я плотно сжала кулаки и спрятала их под одеяло.

С первого этажа донесся сердитый голос Эльи:

— Шеонна, я велела тебе стоять и не двигаться! Где ты?

Подруга весело прыснула от смеха и одарила меня широкой улыбкой.

— Собирайся живее, сегодня отличный день!

Она театрально закинула длинный конец отреза через плечо, будто тогу, и выскочила из комнаты.

Я протерла заспанные глаза и удивленно огляделась, задержавшись взглядом на окне, — с той стороны стекла на меня смотрели не менее удивленные альмы, недоуменно прижимающие ушки. Солнце уже высоко поднялось над городом, близился полдень, но оконные створки всё еще оставались запертыми, — после ночной грозы по улице гулял прохладный ветер, и зачарованная Слеза не пускала его в дом. Птицы были возмущены.

— Что с Шеонной сегодня такое? — с негодованием пробормотала я, откинувшись обратно на подушку.

Эспер заскрежетал когтями о половицы, лениво потянувшись.

«Не только с ней, — отозвался он. — Боюсь, что в таком состоянии сейчас пребывает половина города. Через несколько дней обе столицы, Эллор и Лаарэн, будут отмечать День Единения. А это означает активную подготовку к празднику, встречу новых гостей с севера, приезжих торговцев, артистов и бардов, а также многочисленные выступления и карнавалы. В общем ничего интересного, лишь еще больше людей и шума на улицах».

Каждое слово тамиру сопровождал мимолетными, яркими вспышками собственных воспоминаний. Красочные картины были пронизаны скукой и звериной неприязнью к людским толпам, но во мне они зародили необъяснимое возбуждение. Решительно откинув одеяло, я в спешке умылась, привела себя порядок, и спустилась в гостиную, на ходу обматывая ладони серыми лентами.

Пока я завтракала, Элья подкалывала булавками отрез шелка по фигуре Шеонны. Подруга стояла на низкой табуретке и без умолку вещала о всех городских праздниках, которые ей удалось посетить, и фантазировала о том, как пройдет нынешний. Свои рассказы она сопровождала активной жестикуляцией, постоянно вертелась на месте, за что получила несколько случайных уколов булавкой и возмущенное ворчание служанки, — хотя я была уверена, что пару раз Элья приструнила девушку иглой намеренно.

❊ ❊ ❊

Эллор преображался: в витринах ателье на подиумах пестрили красками маскарадные костюмы, окна домов украсили яркие ленты и цветочные гирлянды, над мостовыми между крышами растянулись разноцветные тканевые флажки. В городе царило оживление. Трактирщики выметали пыль из пустующих комнат, готовясь распахнуть двери перед гостями с севера, пекари соревновались в мастерстве, выкладывая на прилавки самые аппетитные и свежие изделия — сладкий аромат карамели витал в воздухе и щекотал нос.

Мы брели вдоль торговых повозок и наспех собранных палаток, растянувшихся от центральной площади до самых стен замка, и с любопытством заглядывали под навесы. Под одним из них на широком прилавке, накрытом темно-бардовой с выжженными прорехами скатертью, были выставлены заведенные жестяные игрушки: скрипя металлическими суставами, пастушка в пышной юбке покачивала тростью на которой звенел крошечный колокольчик, джентльмен в темно-синем фраке и без лица снимал шляпу, кланяясь публике, а круглый альм открывал клюв и из его нутра доносилась тихая мелодия, сквозь которую пробивался едва различимый электрический треск. Я пригляделась. Изнутри клюв птицы озарялся всполохами голубого света, а в горле игрушки извивался, будто ожившая крошечная молния, энергетический сгусток.

Шеонна затянула под навес Шейна, но тот лишь окинул прилавок скучающим взглядом, выдавил из себя снисходительную улыбку в ответ на восторженный блеск в глазах сестры и поспешил вернуться вновь на дорогу. Кажется, он уже не один раз пожалел, что вызвался составить нам компанию.

О событиях прошлой ночи мы не говорили и все трое делали вид, что никогда не сталкивались у кабинета и никто из нас не подслушивал под дверью. Жить в отрицании оказалось довольно легко. К тому же, как мне казалось, Шейна сейчас занимали другие заботы, на фоне которых наши с Шеонной любопытные носы были незначительной мелочью. Он выглядел еще более напряженным чем когда либо, постоянно хмурился и уходил в мысли так глубоко, что возвращался к нам лишь получив от сестры болезненный тычок под ребра.

Когда я набралась храбрости, чтобы спросить о причине его скверного настроения, Шейн не стал увиливать и пояснил:

— День Единения — это словно всеобщий обман, где все обманывают и хотят быть обманутыми. Вся эта возбужденность, бурная радость от подготовки и празднования лишь иллюзия, в которой люди надевают счастливые улыбки, как те маски, которые вскоре скроют их лица на карнавале. Это всё лживое. Просто в этот день никто не хочет признавать, — всё что полтора века назад смогли сделать Велора и Анж это объединить границы расколотого Дархельма на карте, но не людей. Север и юг уже слишком разные. Посмотри на них, — Шейн указал на людей, столпившихся у заводных кукол, — через пару часов или меньше кто-то из них не выдержит, перевернет прилавок, растопчет игрушки, выбьет из них весь эфир, и торговцу очень повезет, если сам он останется невредим. И в каждом трактире Эллора и Лаарэна на протяжении недели будут вспыхивать десятки драк между северянами и южанами. Некоторые удастся разнять, а некоторые закончатся поножовщиной раньше, чем успеет прибыть стража. В День Единения, Алесса, пока одни весело пляшут на улицах в карнавальных костюмах, другие умирают в подворотнях в бессмысленной попытке выяснить чьи именно предки были виноваты в Разломе.

От слов Шейна я почувствовала себя до странности растерянной. Я смотрела на людей у прилавка и видела все больше хмурых лиц и недовольных, осуждающих взглядов. Одна из матерей, беззвучно выругавшись под нос, дернула свою пятилетнюю дочь за руку и поспешно увела её прочь от игрушек. Даже смех людей на противоположном конце улицы показался мне фальшивым, а флажки над головой в миг утратили свои яркие краски, — теперь я видела их потертые края, старые въевшиеся пятна и пыль, которую даже не потрудились выбить.

— Ну вот, опять ты всё испортил, Шейн, — недовольно буркнула Шеонна, скрестив на груди руки. — И так каждый год.

Друг невозмутимо пожал плечами и посмотрел на свой браслет, — мигнув, Слеза Эрии сообщила о наступлении нового часа.

— Мне пора идти, — вдруг сообщил Шейн и легонько сжал плечо сестры. — Ты уж постарайся снова не потерять Алессу.

— Не переживай, если она снова потеряется, я найду ее по дыму от разрушенных зданий и крикам людей, — Шеонна обнажила зубы в ехидной улыбке.

Я смущенно вспыхнула и рефлекторно одернула рукав платья, скрыв браслет Велизара Омьена.

— Постарайтесь чтобы до этого не дошло, — Шейн покачал головой и вскоре скрылся в толпе.