потому что наверху настал мир, и для смертных наступил золотой век. Другие утверждают, что Энва не могла петь так долго, не теряя своей силы, чтобы удержать Дакра и его двор во сне на такое время. Мораль этой истории в том, что неразумно обижать музыкантов. И что выбирать возлюбленных нужно с умом.

Прочитав окончание мифа, Айрис задумалась. Неужели на самом деле история была другой? Ее учили, что род человеческий одержал победу над пятью выжившими богами – Дакром, Энвой, Альвой, Миром и Лузом. Богов обманом заставили выпить отравленное зелье, после чего они уснули в земле. Может, и правда их усыпила Энва своей арфой, и это значит, что спали всего четыре бога, а пятая по-прежнему тайком бродила по земле?

Чем больше Айрис об этом думала, тем сильнее убеждалась в своей правоте. Энва никогда не была погребена в могиле на востоке. Должно быть, давным-давно она заключила сделку со смертными. Своей песней она усыпила четырех других богов, и те погрузились в зачарованный сон в своих глубоких темных могилах. Внезапно стало ясно, почему Дакр пробудился с такой жаждой мести, бурлящей в крови. Почему он уничтожает один город за другим, одержимый стремлением приманить Энву.

Содрогнувшись при этой мысли, Айрис написала ответ.

Я в восторге от того, что ты смог найти вторую часть, и бесконечно благодарна за то, что ты пожертвовал собой ради чая с печеньем и упреков твоей бабушки, которая, наверное, мне бы понравилась.

Мне неловко просить тебя о большем, но есть кое-что еще…

Я ходила в госпиталь здесь, в Авалоне, там, где остановилась. У меня была возможность встретиться с ранеными солдатами. Некоторые быстро поправляются, но кто-то из них умрет, и мне трудно с этим смириться. Их рвали, калечили, в них стреляли и кололи штыками. Их жизни необратимо изменились, и тем не менее никто из них не жалеет о решении сражаться со злом, которое расползается по стране. Никто ни о чем не жалеет, кроме одного: они хотят послать весточку домой, близким.

Я отправляю тебе связку этих писем. Все адреса напечатаны внизу. Не согласишься ли ты вложить их в конверты, надписать адреса, наклеить марки и опустить в почтовый ящик? Почтовые расходы я оплачу, обещаю. Если не можешь, то ничего страшного, просто пришли их обратно через портал, и я передам их со следующим поездом.

P.S. У тебя случайно не пишущая машинка, которая на первый взгляд кажется обычной, но имеет несколько уникальных особенностей? Например, катушка для ленты иногда издает звук, похожий на музыкальную ноту, клавиша «пробел» поблескивает при определенном освещении. И нет ли у нее на донышке серебряной таблички? Можешь сообщить, что на ней выгравировано?

Она собрала солдатские письма и просунула в портал, а потом начала расхаживать по комнате, ожидая ответа, который пришел скорее, чем она ожидала.

Конечно, я с радостью сделаю это для тебя. Я опущу письма в почтовый ящик завтра же утром. И не нужно возмещать почтовые расходы.

Да, в моей пишущей машинке есть несколько особенностей. Это машинка моей бабушки. Она подарила ее мне на десятый день рождения в надежде, что я когда-нибудь стану писателем, как мой дед.

До твоего письма мне и в голову не приходило посмотреть снизу. Я с изумлением обнаружил серебряную табличку, точно как ты описала. На ней выгравировано: «ВТОРАЯ АЛУЭТТА/ИЗГОТОВЛЕНА СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ Х.М.А.». Это инициалы бабушки.

Придется расспросить ее поподробнее, но, как я понимаю, у тебя тоже «Алуэтта»? Думаешь, именно поэтому мы связаны? Через редкие пишущие машинки?

Ее грудь затопило теплом, как будто она вдохнула свет от костра. Ее теория подтвердилась. Айрис быстро начала отвечать:

Да! Я недавно узнала легенду об этих «Алуэттах», которую чуть позже расскажу, потому что тебе, наверное, будет интересно. Моя бабушка, которая была женщиной серьезной и любительницей поэзии, отдала мне свою на мой…

Настойчивый вой сирены оборвал ее на полуслове.

Пальцы Айрис застыли на клавишах; сердце бешено заколотилось. Это была сирена, оповещающая о гончих.

У нее есть три минуты до того, как чудовища доберутся до Авалон-Блаффа, то есть уйма времени, чтобы подготовиться, но казалось, что дикие гончие Дакра в любой момент могут выскочить из темноты.

Дрожащими руками Айрис быстро напечатала:

Я должа идти! Простии. Потом объяснб…

Она выхватила бумагу из печатной машинки. Нижняя половина листа оторвалась, но ей удалось сложить его и отправить через портал.

«Быстро, – подумала девушка. – Закрыть окна, погасить свет, идти в комнату Марисоль».

Айрис подошла к окну. Сирена не унималась. От пронзительного воя, от осознания, кто идет, по рукам бежали мурашки. Она уставилась сквозь стекло в непроглядную ночную тьму. Звезды мерцали как ни в чем ни бывало; растущая луна все так же проливала свет. Прищурившись, Айрис различила блеск окон, крыши соседних домов и поле за ними, где ветер шевелил высокую траву. Окна ее спальни выходили на восток, так что, скорее всего, гончие придут с другой стороны.

Она задернула шторы и задула свечу. Комнату затопила темнота.

Может, взять с собой что-то еще? Девушка потянулась к печатной машинке, провела пальцами по холодному металлу. При мысли, что машинку придется оставить, Айрис чувствовала себя так, словно ее сбил с ног ветер.

«Все будет хорошо», – твердо сказала она, заставляя себя убрать руки.

Айрис шагнула к двери и споткнулась о коврик. Нужно было сначала дойти до комнаты Марисоль, а потом уже гасить свечу. Она выбежала в коридор и чуть не столкнулась с Этти.

– Где Марисоль? – спросила Айрис.

– Я здесь.

Девушки обернулись и увидели, что она поднимается по лестнице со свечой в руках.

– Внизу все готово. Идемте в мою комнату. Вы проведете ночь со мной.

Этти и Айрис прошли за хозяйкой в просторную комнату. Здесь была большая кровать с балдахином, диван, письменный стол и книжная полка. Марисоль поставила свечу и принялась придвигать к двери самый тяжелый предмет мебели. Этти бросилась ей помогать, а Айрис подбежала к окнам, чтобы задернуть шторы.

Вдруг стало очень тихо. Айрис не знала, что хуже: сирены или эта тишина после.

– Устраивайтесь поудобнее на кровати, – сказала Марисоль. – Ночь может быть долгой.

Девушки уселись у изголовья кровати, скрестив ноги. Этти наконец задула свечу, но у Марисоль еще горела. Хозяйка открыла шкаф и, отодвинув в сторону платья и блузки, нашла фонарик и маленький револьвер.

Она зарядила револьвер и протянула Айрис фонарик.

– Если гончие