усмешкой. — Это ты тут вместо спагетти сопли на вилку мотаешь, а не она. Я тут пробил её немного. Так вот, Тёмка, я бы на твоем месте с ней ссорился вообще. Судя по всему у нее там не просто братья, а самые настоящие братки. Так что ты бы поаккуратнее. Они, конечно, еще лет пять от всего отмылись, но осадочек остался. Особенного от старшего. Так что втягивай, Артёмка, остатки спагетти вместе с соплями и реши уже свои дела яичные.

— Сердечные, — поправила ему Маруся.

— А я как сказал?

— С промахом в полметра, любимый.

— Старею, — улыбнулся батя, подмигнув жене.

— Папа прав, Тём. Мы видим, что девочка глубоко тебе запала. Может, стоит попробовать и еще раз с ней поговорить, чтобы не мучиться. У вас с папой плохо получается выражать свои чувства, но, может, стоит попробовать? Видно же, что ты в нее влюблен.

С губ моих слетел практически истерический смешок. Влюблен? Я? В Пшёнку? Я на ебанутого похож?

— Короче, — отодвинув стул, я вышел из-за стола. Недоеденные спагетти закинул в миску Кая, а тарелку в посудомойку. — Спасибо за ужин. Я поеду.

— К Оле? — тут же с надеждой вопросила Маруся.

— Не знаю, — буркнул я. Если «повезет», то её буду звать Оля.

Сев в машину, щелкнул зажигалкой, опалив край сигареты. Глубоко затянулся и выдохнул в открытое окно. Покрутил в руке телефон и набрал Айка. У него всегда есть какие-то мутки, которые отлично очищают голову, особенно после того, как её только что пытались промыть.

— О, Кам, вовремя! — тут же ответил Айк. — Подменишь меня?

— В чем?

— Грош замутил двойное свидание. А я в рот ебал такие мутки, мне к моей девочке надо ехать. Подменишь? Там вроде нормальная едет. Две нормальных. Сами, короче, разберетесь.

Действительно — вовремя.

— Куда? — завёл я движок и тронулся с места.

— Мега. Подъедешь?

— Минут через двадцать.

— С меня подгон.

— Будем считать, что ты мне его уже сделал.

— Давай, братишка.

Отключив звонок, выехал на трассу, ведущую в город. Из-за пробки на кольце немного задержался. В кафе влетел, походу, достаточно устрашающе, если девчонка-официантка шарахнулась от меня, обняв пластиковый поднос.

Поскреб пятерней затылок и пробежался взглядом по залу, выискивая Гроша с его двумя тёлками и… какого хрена? Он двойняшек снял?

Блондинка и брюнетка в красных платьях сидели спинами ко мне и, похоже, не были в курсе, что к ним сейчас кто-то присоединится. Грош там, походу, целую концертную программу давал, развлекая сразу обеих. В принципе, зная его, он и с ними двумя мог бы в легкую переспать.

Настроение присоединяться к ним пропало. Там блондинка. С недавних пор их непереносимость у меня возросла в разы. Если и эта такая же отбитая, то пора ставить на блондинках крест и не увлекаться ими даже ради разнообразия.

Блондинка протянула Грошу свой телефон и что-то в нем показала, из-за чего они оба начали ржать.

Делать нехер, пора тоже присоединиться. Очевидно, брюнетка достанется сегодня мне. Для того, чтобы отвлечься, сойдёт.

В несколько шагов преодолел расстояние до нужного столик. Увидев меня, Грош привстал, чтобы пожать руку, а затем, когда я сел, представил меня девчонкам.

— Айк отменяется. Сегодня с нами будет Кам. Геля, он даже лучше Айка, — похлопал он меня по плечу, а я завис на блондинке, розовые губы которой растянулись в агрессивно-раздраженной улыбке. Взгляд ее ярких голубых глаз подобно лезвию прошёлся по моему лицу и тут же сделался безразличным, когда Пшёнка от меня отвернулась. — Блондинка моя, — шепнул Грош, сделав вид, что покашлял мне за плечо.

— Забирай, — фыркнул я равнодушно, сосредоточив всё своё внимание на брюнетке.

Глава 19. Ольга

Забирай?

Мне не послышалось?

Только что произошла жеребьёвка? И кто кому достался?

Судя по раскладу и тому, как Пряня похабно начал смотреть на Гелю, сделав вид, что меня вообще здесь нет, я досталась Грошу.

Что ж. Ясно.

Жалко, что Айк так быстро ушёл, а вместо него… всплыло то, о чем я, зачем-то, вспомнила.

— Красивое платье, — сказал Пряник, глядя только на Гелю. — Первый раз вижу, чтобы красное платье так красиво и не пошло смотрелось на девушке.

Эй! Глаза протри, дятел! Я, как бы, тоже в красном платье, и мне оно идёт ничуть не меньше!

— Спасибо, — смущенно ответила Геля и опустила глазки, пряча румянец, выступивший на щеках.

— Ну-ну, — едва ли не промурлыкал Пряник. Потянулся через столик и коснулся Гелиного подбородка кончиками пальцев, поднимая его. — Не прячь свои глаза. Я хочу их видеть, — выдохнул он томно, как в порнушной прелюдии, и потёр подушечкой большого пальца подбородок моей подруги, из-за чего та начала млеть и таять.

ЭЙ! Какого хрена?! Что здесь происходит?

Стараясь убить в себе раздражение, я неосознанно прикусила щеку изнутри и попыталась улыбнуться Грошу, который смотрел на меня с обожанием.

— Оль, это те самые царапины после алкашей? — чуть нахмурился Грош, когда я, забывшись, подняла руку и заправила прядь волос за ухо.

— А, это…? — улыбнулась я, сделав вид, что уже не замечаю ран, из которых мне всего десять дней назад доставали кору дерева и обломок ветки. — Ну, да. Не обращай внимание, уже почти все прошло, — отмахнулась я и поспешила опустить рукав, чтобы вновь спрятать шрамы.

Грош не дал этого сделать.

Мягко поймал моё запястье и притянул руку к себе, заставив податься вперед. Аккуратно закатал рукав до локтя и кончиками пальцев нежно огладил розовеющие следы раны.

— Не больно? — спросил он вкрадчиво, продолжая ласкать мою руку практически невесомыми прикосновениями.

— Уже нет, — улыбнулась я ему, делая вид, что тоже млею от этих прикосновений, как Геля от Пряничных. — Даже приятно. Очень, — выронила я настолько интимным шепотом, насколько была способна.

Периферийное зрение уловило, как сильно Пряник сжал челюсти, глядя на то, как его друг ласкал мою руку. Еще немного и у него точно раскрошатся зубы.

Наверное, в очередной раз хочет назвать меня дурой, судя по тому, как хмуро заглянул в глаза, поняв, что я на него кошусь.

Пусть оскорбляет.

Пусть челюсти себе сломает, индюк напыщенный.

— А у меня есть шрам от арматуры. Тоже с алкашом одним закусился, когда мне лет пятнадцать было, — вспомнил Грош и, слегка отодвинувшись на стуле подальше от стола, задрал футболку демонстрируя небольшой круглый шрам на рёбрах. — Видишь. Насквозь штырём пробило, но ничего жизненно важного не задело. Прикинь?

— Обалдеть! — выронила я, присвистнув. — Это я сейчас про твой пресс. Шрам, кстати, тоже ничего. Украшает. Качаешься?

Ну, и зачем я, дура, всё