которыми я могла бы общаться о чем-то истинном и значимом. Без обид, но у меня не сложилось ощущения, что мы с Мэлони разделяем эту ценность.

— Кстати, я сожалею о том, что произошло вчера вечером.

— Я так понимаю, она твоя бывшая?

— К сожалению. — Я изучаю свои руки под водой, гадая, как будет выглядеть мой четвертый палец с кольцом вокруг него.

— Она напомнила мне моего бывшего жениха, Коула, оскорблениями и стремлениями. Если бы у него не случился срыв, он не встретил женщину по имени Лунный Цветок, не сменил имя на Космос и не отправился бы на поиски себя — заметь, с кредитной картой ее папочки — он и Мэлони, вероятно, очень хорошо ладили бы, или переступали бы друг через друга, чтобы достичь своих целей. Тем или иным способом.

— Моя история примерно такая же, только мы не обручились. Однако Мэлони не задумываясь наступила на меня каблуком, чтобы добиться успеха. Тогда-то все и закончилось.

— А, теперь понятно. Я так понимаю, когда я наступила тебе на ногу, это ударило по твоему самолюбию, а также по пальцам?

— Наверное, можно сказать и так.

Проходит несколько минут тишины, пока вода кружится и вихрится вокруг нас.

Глория смотрит на меня, встречая мой взгляд.

— Ты спросил, что бы я сделала с предложением о работе. Мой вопрос — если ты продвинешься вперед, что бы это ни значило, что тогда?

Ответ колючий и лишенный всякого смысла, но если я откажусь от своих целей, то кем я буду? Если я попрощаюсь с Брайаном, что хорошего в Бруно?

Когда я не отвечаю, Глория выпрямляется и вылезает из джакузи, затем оборачивает вокруг себя полотенце.

— Я не уверена, поможет это или нет, но не хочу встречаться с трудоголиком. С парнем, который не знает, кто он и чего хочет.

Забудьте о колючести, у этих слов есть шипы. Они пронзают меня насквозь. Я пытаюсь прикрыться щитом и оттолкнуть их, но их колючки вонзаются в меня и не отпускают.

Глория медленно идет к раздевалке, а потом оглядывается через плечо.

— Не быть несчастным и быть счастливым — две очень разные вещи. Они находятся по обе стороны от успеха. Надеюсь, ради своего блага, ты сделаешь мудрый выбор.

— Подожди. А как же мы? Что будет с нами? Это прощание?

— Это ты мне скажи. — Ее глаза блестят.

Я выпрыгиваю из джакузи.

— Глория, подожди. Всегда есть решение. Я решаю проблемы. Вот почему я был VIP-сотрудником четыре года подряд.

— Но я не проблема, которую нужно решать. Я — человек.

Потрескивающая связь, которую мы поддерживали с момента нашей встречи на свидании вслепую, угасает на глазах.

Я смотрю на кольцо в бассейне, одиноко плавающее в воде. Конечно, я трусил пять раз, так и не попросив ее выйти за меня замуж. Пончик, виниловая пластинка, обруч, венок и поплавок — не те вещи, с помощью которых просят женщину выйти за вас замуж. Но значит ли это, что я не готов, что она мне не подходит или что я просто боюсь?

Я отправляю Глорию в полет обратно в Хоук-Ридж-Холлоу одну, и как только двери самолета закрываются, тут же жалею об этом. Что-то похожее на сталь давит мне в грудь.

Мой телефон подает звуковой сигнал, и мой пульс учащается в надежде, что это она. Но нет. Это Харвилл.

— Привет моему лучшему сотруднику. Знаешь, если поднимешь свои показатели, то сможешь стать VIP-сотрудником пять лет подряд. Еще не поздно. — Он напевает строчку про пять золотых колец из песни «Двенадцать дней Рождества».

Ирония. Глядя на затянутое облаками небо, я тут же думаю о Глории, которая где-то там, наверху.

— Что скажешь? Готов вернуться? Не сомневаюсь, что прошлый вечер подсластил сделку. И, кстати, у тебя была отличная пара. Где ты ее нашел? — Он рычит.

Мои мышцы напрягаются, а челюсть сжимается.

— Глория — моя девушка, — выдавливаю я из себя, говоря сейчас то, что боялся сказать прошлым вечером. Или она была моей девушкой.

— Ну, тебе придется сообщить ей новость как можно скорее. Мы забронировали тебе билет в Юго-Восточную Азию на следующий день после Рождества.

В аэропорту включается интерком, объявляя о следующем рейсе. На который я мог бы попасть. Сталь в моей груди опускается в желудок, образуя тугой узел.

— Слушай, Шона из отдела кадров позвонит тебе, чтобы все уладить — страховку, пенсионный счет. Рад, что ты вернулся, приятель.

— Нет, — бурчу я. Узел немного ослабевает.

— Нет?

— Нет, мне нужно больше времени. — Он снова затягивается.

— Время — деньги.

Я вешаю трубку, потому что мне нужно подумать, а это нелегко сделать, потому что стальной узел в моем животе растет и огонь растекается по венам. У меня пять братьев и двое любящих родителей. Я могу поговорить об этом с любым из них. Вместо этого я звоню сестре.

Фрэнки отвечает, слегка запыхавшись.

— Разве ты не должен был уже вернуться?

— Откуда ты знаешь, что я не вернулся? Подожди. Ты в порядке?

— Я в полном порядке и очень беременна. Чтобы ответить на твой вопрос, на заднем плане я услышала, как интерком аэропорта объявляет об отправлении из Нью-Йорка.

— Ты скучаешь по этому месту? — спрашиваю ее. Она была шеф-поваром и раньше владела успешным рестораном в центре города.

— Иногда. Нечасто. Приятно приезжать в гости. Но семья здесь. Кстати, когда вы, ребята, вернетесь?

Она уже включает Глорию в нашу семью. А как не включить? Как будто эта женщина с рождения была отмечена как часть клана Коста. Она подходит. Вписывается в наш хаос. Со мной. В моих объятиях.

Сталь внутри давит на мои кости.

— Глория должна быть там через пару часов.

— О-о-о. Что случилось?

— Любовь. Я думаю. — Сталь исчезает, словно изгнанная одним этим словом.

— И ты в ужасе.

Мой ответ — молчание. Узел возвращается.

— Ой, маленький бедненький Бруно. Любовь пугает, это правда. И это тяжело. Но она также прекрасна, волшебна и благословенна. Все зависит от того, чего ты хочешь от жизни. Идти вперед с одиночеством в качестве спутника или пройти сложный путь, где ты должен поставить благо другого человека выше своих собственных желаний, отбросить свое эго в сторону и преодолевать сложные