– Убедился?

У нее явно было не все в порядке с головой. Тем не менее сумасшедшая шлюха играла по-честному.

– Да.

– Теперь твоя очередь. Сейчас я сниму наручник на левой руке. Затем вернусь на место, кину ключ от второго. Ты освободишься, напишешь свое мнение о судьбе, я катну револьвер по паркету. Дальше объяснять нужно?

– Нет.

От ужасной мысли, что сейчас нужно будет приставить заряженный пистолет к виску, его бросило в жар.

На всякий случай злобная сука предупредила:

– Попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус – выпущу всю обойму.

Их разделяло от силы пять метров. Никаких видимых препятствий (журнальный столик не в счет) Стрелять сумасшедшая явно умела. И не блефовала. Рука, сжимавшая «Smith & Wesson» с прекрасным останавливающим действием пуль на сверхмалых дистанциях, не дрожала.

В точности выполнив инструкции, Герцог оказался один на один с осознанием того факта, что прямо сейчас может разнести себе череп. Несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь совладать с паническим страхом. Покачал головой из стороны в сторону, как разминающийся перед схваткой боксер. Облизнул пересохшие губы. На всякий случай заглянул в слепой зрачок ствола – вдруг почувствует или увидит там пулю?

Не увидел.

Закрыл глаза, приставив пистолет к виску. Попытался внушить себе, что все будет хорошо. Он не может умереть. Кто угодно, только не он.

Исключено!

Не получилось. Нервы скрутило в тугой узел. Соленый пот со лба заливал глаза. Пересохшее горло саднило, как будто наелся песка. Отчаянно хотелось пить. Палец окаменел, превратившись в скрюченное надгробие над пропащей душой великого грешника.

«Боженька, помоги! Я исправлюсь. Даю слово. Вытащи с края бездны, и не будет у тебя более преданного последователя, чем я. Продам дом, машину, квартиры в Москве, Питере, за границей, раздам деньги бедным. Я ведь крещеный. Все акции и депозиты обращу в помощь больным детям и старикам. Им нужнее! Пойду в холщовом рубище в монастырь! Замолю грехи. Стану отшельником в келье! Только помоги мне сейчас!»

– Давай быстрей, – дьяволица, сидящая напротив, не верила ни во что, кроме своей гребаной справедливости…

– Не могу! – простонал он.

– Ты даже хуже, чем я думала, – сидевшая напротив фурия не скрывала презрения. – Изнасиловать четырнадцатилетнею девочку можешь, убивать невинных людей – тоже. А сыграть в «русскую рулетку» – кишка тонка. Я досчитаю до трех и, если не сделаешь ход, разряжу всю обойму. Раз…

«Выбросить руку вперед, попытавшись убить ее? – мозг лихорадочно пытался найти выход из патовой ситуации. – Не вариант. Надо попасть в голову с первого раза. И не факт, что пуля в стволе. А если она третья или четвертая?»

Хладнокровная тварь выстрелит, прежде чем он успеет дважды нажать на курок. Шансы один к шести выглядят предпочтительней, чем верная смерть. Нет, он не доставит ей удовольствия, позволив нашпиговать свое тело свинцом. Надо играть и надеяться на удачу. Он ведь по жизни фартовый. Всегда выходил сухим из воды. Сколько раз мог…

– Два…

– Будь ты проклята!

Зажмурившись так крепко, как только мог, он огромным усилием воли нажал на курок.

Щелк!

Никогда прежде он не испытывал такого чувства. Огромное, ни с чем не сравнимое облегчение. Экстаз, близкий к помешательству. Это было подобно рождению. С той лишь разницей, что…

– Катни мне пистолет по полу, – в ее планы явно не входило затягивать представление.

С превеликой радостью он выполнил приказ.

Во второй раз психованная девка даже не стала закрывать глаз. Крутанула барабан. Нажала спусковой крючок. Вернула револьвер. То, что несколько секунд назад представлялось огромным, ни с чем не сравнимым облегчением, вновь превратилось в адскую пытку…

Так повторялось четыре бесконечно долгих круга, показавшихся вечностью.

На пятый «фартовый» именинник все же поймал свою пулю, и игра завершилась.

На бумажке Герцога было написано всего одно слово: «ВЕРЮ».

В отличие от насильника, отягощенного злом, Герцогиня никогда не строила иллюзий насчет справедливости.

Щелчок пустого барабана звучит иначе, чем с пулей. Правда, отличия настолько ничтожны, что человеческое ухо не способно их уловить. Однако если заранее вставить в ухо детектор, то у противника не останется шансов…

– Высшая справедливость, – усмехнулась женщина в платье цвета индиго, прежде чем уйти, – для каждого – своя!

Учитывая то, что при первой попытке ей пришлось крутить барабан трижды (два раза подряд выпадала пуля), возможно, Герцогиня была не так уж и далека от истины…

В последней инстанции.[16]

Москва, 06.07 по восточноевропейскому времени

Навигатор не подвел. Спустя полчаса мы достигли цели назначения – поезда, где всё должно было закончиться. Несколько раз по ходу движения Якудза открывал огонь. Без понятия, в кого он стрелял – в людей или кадов. Я предпочел не вдаваться в подробности. Сидел с закрытыми глазами, пытаясь отрешиться от происходящего. Получалось неважно. Точнее – никак. Вдобавок ко всем неприятностям, действие чудо-таблетки Роя явно сходило на нет. Ампутированная рука стала ныть – верный признак того, что боль скоро вернется. Пройдется по оголенным нервам с яростным вдохновением сумасшедшего музыканта, решившего дать прощальный концерт, рассчитавшись с жизнью за всё…

– Проклятье!

По-хорошему надо было попросить у дока лекарство. Наверняка в походной аптечке что-то есть. Не может не быть. Только после всего случившегося Герцогиня скорее выстрелит в затылок, чем поможет облегчить страдания.

Где я ошибся? Или – в чем? Почему мы «развалились» на части, сохранив лишь видимость прежней команды? Наркотики, стресс, безвыходные ситуации, непростые решения, виртуальная реальность. Все вместе взятое сыграло определенную роль. Но не главную. В глубине подсознания засела навязчивая мысль о том что: «С НАМИ ИЗНАЧАЛЬНО БЫЛО ЧТО-ТО НЕ ТАК».

И как ни старался я поймать ускользающую нить догадки, способную превратиться в нечто большее, чем расплывчатое предположение, так и не смог ответить на вопрос: «Что именно?».

А после того, как вдали показался поезд, стало не до того.

– Флинт, подъезжаем, – предупредил Валет. – Две минуты до цели.