строго возразила женщина. — А во-вторых, не припоминаю, когда я позволяла тебе говорить со мной в таком неуважительном тоне?

В комнате заметно похолодало. Стоило отдать должное отцу — он не дрогнул, а продолжал смотреть на княгиню тяжелым взглядом. Она отвечала ему тем же.

— Мы не знали, что артефакт настолько мощный, — подал я голос.

— Вы должны были догадаться, что вещь древняя и довольно серьезная, раз способна была много лет хранить тело…

— Так это она? — пораженно воскликнул Шуйский, разрушая гнетущую атмосферу. — Знаменитая Виноградова теперь жива?! Вы воскресили ее! Как Франкенштейн воскресил свое…

— Нет, не воскресили, — с нажимом возразил я. — Как оказалось, все это время она не была мертвой. И уж тем более мы не создавали из нее монстра, пусть и с доброй душой…

— Рассказывайте, мастер некромант! — Дмитрий выхватил из рук призрака чашку, которую тот ему не очень любезно предложил. — Я просто обязан знать эту историю!

— Сначала клятва о неразглашении, — мрачно напомнил я.

— Обещаю и клянусь, что не стану трепаться о том, что узнаю в этой комнате! — скороговоркой проговорил Шуйский и уколол палец булавкой, которую выдернул из галстука.

— Вот за что я всегда уважала вашу семью — так за то, что вы никогда не бросаете слов на ветер. И не тяните резину, — улыбнулась бабушка и протянула парню салфетку.

Я кратко изложил ситуацию, избежав упоминания о трупах в подвале. Но князь и без того догадался о деталях, сложив все кусочки мозаики.

— Я немало проработал в жандармерии, чтобы все понять, — прокомментировал он мой рассказ. — Было бы интересно узнать, откуда Свиридов выведал про тайник в вашем доме.

— Его дочь видела призрак Виноградовой, — признался я.

— Это может быть проблемой, — насупилась бабушка. — Девушка способна узнать болезную. И решит, что вы ее воскресили.

— Она видела Любовь Федоровну не в самом хорошем расположении духа, — возразил я. — У нее был не особо приятный облик, когда они беседовали. Когда Любовь Фёдоровна злится, то не особо следит за тем, как выглядит. И меняется в лице в прямом смысле этого слова.

— Вряд ли кто-то сможет предположить, что Виноградова и та женщина, что спит сейчас в той комнате, — Шуйский указал на закрытую дверь, — один и тот же человек… Я видел Любовь Федоровну, но ни в жизнь не догадался бы, что она воскресла. Никто не предположит этого, даже заметив внешнее сходство между живой и давно почившей. А если сделать ей современную стрижку, нанести макияж, который сейчас носят дамы — и различие между образами станет явным. К тому же… Предположим — и только предположим! — что если бы Любовь Федоровна оставалась живой, то сейчас она была бы намного старше этой женщины. Ну, и не стоит забывать, что раз призрака не единожды видели разные люди, то никто не предположит, что она была живой. А это лучшее алиби для воскресшей Виноградовой!

— Она не воскресла… — упрямо повторил я.

— Конечно, — Шуйский старательно спрятал ухмылку за печеньем.

— Значит, она проснулась, — резюмировал князь Чехов. — И как вы теперь будете жить?

— Мы хорошо соседствовали, когда Любовь Федоровна была мертвой. Теперь с Людмилой Федоровной будем учиться жить мирно.

— Вам нужны документы? — спохватился Дмитрий Васильевич.

— Коррупция в Империи! — всплеснула руками Софья Яковлевна.

— Ты против? — уточнил я.

— Я могу предложить оформить нашего бухгалтера на имя какой-нибудь старушки из далекой деревеньки, которая почила на днях. Пожалуем ей фамилию и наше покровительство…

— У Павла есть чистые формуляры, — с долей иронии заявил отец. — Настоящий паспорт, куда осталось вписать имя.

— Неужели? — бабушка прищурилась и взглянула на меня. — Наш мальчик стал таким взрослым!

Шуйский сделал глоток чая.

— Даже не стану спрашивать, откуда у вас бумаги, — пробормотал он. — Но вы уверены, что документ чистый?

— Я покажу его вам, чтобы вы смогли подтвердить это, — предложил я.

— Сговор… — умилилась бабушка и по-доброму потрепала Дмитрия по плечу. — До чего ж приятно вновь водить дружбу с вашей семьей, юноша!

— А мне приятно, что я сумел вас порадовать, — смущенно ответил тот.

— Значит, ты сможешь найти общий язык с живой Виноградовой? — немного нервно уточнил отец. — И объяснишь, что ей не стоит привлекать лишнего внимания?

— Не стоит недооценивать умственные способности Любови Федоровны… — начал было я.

— Людмилы! — поправил меня Филипп Петрович. — И тебе следует помнить, что у призрака были ограничения. Она была привязана к дому и просто не могла делать многие вещи. Уверен, что с возвращением к жизни она останется той женщиной, которую ты знал. Я помню Виноградову при жизни — хотя мы и не были знакомы лично, я знаю, что она была весьма дерзкой дамой.

— Она умна, — возразила бабушка. — Не стоит недооценивать этого факта. Что до дерзости, то меня тоже считали таковой.

— И сейчас считают, — невинно заметил Шуйский.

— Что не мешает мне поступать логично, — улыбнувшись, закончила Софья Яковлевна. — Людмила Федоровна не юная профурсетка, которая после пробуждения бросится во все тяжкие. Но все же не помешает завести в доме наручники, блокирующие силу. На всякий случай.

— Я передам для вас посылочку, — пообещал Шуйский.

— Я постараюсь проследить за тем, чтобы она не вышла из себя, — внезапно заговорил Лаврентий Лавович, который все это время сидел на диванчике. — Будем следить за ее душевным состоянием, чтобы не случилось беды. Что до кольца…

— О нем не беспокойтесь, — быстро проговорил я.

Лекарь обернулся и окинул меня долгим непроницаемым взглядом.

— Оно не должно попасть не в те руки, мастер некромант, — предупредил он меня. — Я никогда не думал, что в мире встречаются подобные артефакты. И ведь я даже не догадывался, что все это время проклятое кольцо потихоньку пожирало меня.

— Вы уверены? — заволновался я

Он кивнул:

— Теперь я понял это… Мой миньон изменился, потому что ему не хватало питания. Но теперь, когда кольца на нашей болезной больше нет, все должно вернуться в норму. По крайней мере, я на это надеюсь…

— Вам нужна подпитка, — решительно заявил Филипп Петрович,