Дерри нехотя встал с парня и отошел в сторону. Несколько секунд ничего не происходило.

– Флойд? – дрожащим голосом спросила Идиотка.

Шериф встретился взглядом с испуганными глазами Дерри и понял все.

Паренек был мертв.

– Послушай, Хэд… – шериф повернулся к сцене. Ему нужно было как-то уладить ситуацию.

– Лживый ублюдок! – Выкрикнул головорез и отшвырнул от себя Америку. Когда девушка, всхлипывая, подняла голову, ее отец увидел ее лицо последний раз.

Прогремел выстрел.

Сначала в зрительском зале висела тишина.

Потом кто-то нервно вскрикнул.

В следующее мгновение весь зал начал мычать от ужаса, и зрители хотели повыскакивать со своих мест.

Мычать – потому что крикам зрителей мешал кляп во рту.

Хотели – потому что не могли, ибо они были привязаны к своим креслам намертво.

Поэтому зал суматошно раскачивался в своих сидячих местах, словно неваляшки.

А в ужас их повергло следующее: когда раздался выстрел, Хэда и Америку накрыло облако густого красновато-серого тумана. Первым из-за тумана показалась часть пульсирующего мозга девушки. Затем ее лицо, или точнее сказать то, что от него осталось. Правую сторону лица бедняги, что совсем недавно выскочила на сцену добровольцем, снесло на первые ряды шокированной публики. Левый глаз девицы, залитый кровью, суматошно вращался, словно стрелка взбесившегося компаса, а язык, похожий на веревочку слива в сельском сортире, свисал из окровавленного беззубого рта – нижнюю челюсть девушки разорвало на мелкие осколки, словно дамочка наглоталась динамита.

– Как тебе такое, Ивон Макс? – хохотнул Хэд, но следующую реплику шерифа уже никто не услышал.

Провисев в неестественном положении около десяти секунд, девушка рухнула вниз со сцены с чавкающим звуком и в этот самый миг зал взорвался стонами ужаса.

Ведущий выбежал на сцену и, скинув с края сцены носком лакированного ботиночка кусочек кости черепа, начал размахивать своей тростью.

– Я приказываю вам всем немедленно успокоиться, дамы и господа! Дайте представлению закончиться! Пожалуйста, пожалуйста, мать вашу, заткнитесь нахрен!

Зал в испуге затих, но лишь на мгновение.

Труп девушки, на который с неистовым ужасом глядел первый ряд (кто-то даже обмочился), издал какие-то хриплые, бурлящие звуки, от чего зал вновь принялся дергаться и вопить сквозь старые тряпки, что были запиханы им в рот.

– Ах вы твари! – ведущий взмахнул своей тростью – та щелкнула в его руках и стала длиннее метра на три. Металлический набалдашник теперь возвышался над испуганными зрителями. – Я больше повторять не буду! Вы прерываете мой спектакль! – Набалдашник стремительно полетел вниз. Череп одного из вопящих мужчин раскололся на двое, словно арбуз, напичканный лазаньей, что принялась разлетаться в стороны, на остальных зрителей.

Кому-то из бедняг удалось вырваться. Парень, лет двадцати пяти, вскочил с места и помчался к дверям выхода.

– Полиция! – Выкрикнул ведущий. – Остановить нарушителя!

– Один из «полицейских» направил свой револьвер в спину беглеца и после оглушительного выстрела, паренька отбросило в стену, словно тряпичную куклу.

– Кто-то еще хочет попробовать сбежать?! – малыш поглядел на свою белоснежную рубашку – теперь на ней красовались бардовые капли. – Ах вы… мама стирала и гладила мне эту рубашку сегодня утром! Я ее ни разу не надевал!

Он повернулся к своим друзьям, что играли роли бандитов на сцене и их глазки горели, что ведущему очень сильно понравилось.

– Прикончите их всех.

Кому-то из зрителей тоже удалось вырваться, но он тут же терял голову от точного выстрела револьвера в руках одного из малышей.

Громкие хлопки и фонтаны крови бурлили внутри зала. Одна из пуль задела «полицейского», от чего маленький «шериф» возмутился: «Эй, мы так не репетировали!» и после чего молниеносные пули начали лететь уже в сторону сцены.

– Легавые открыли огонь по нам! – Выкрикнул Хэд, перепрыгивая через декорации и хохоча на ходу, перезарядил револьверы. Он спрятался за деревянной бочкой, набитой песком, который не успели высыпать перед выступлением. – Джимми, неси своих малышек, а я попробую добраться до любви всей моей жизни.

– Я думала, что я – любовь всей твоей жизни, малыш. – обиженно выкрикнула Идиотка, что пряталась рядом с Хэдом и пыталась перекричать грохоты револьверов.

– Безусловно, моя дорогая, – Хэд пальнул в зал и отстрелил пах одному мистеру. – Но ты не умеешь того, чего делает она, уж извини.

После этих слов он удалился за сцену и его тут же сменил Джимми. Он светился от двух горящих бутылок в его руках, словно бенгальский огонек в новогоднюю ночь.

– Как вам такое, жалкие свиньи? – выкрикнул он и швырнул в зал первую бутылку «Коктейля Молотова», затем вторую.

Крики ужаса и агонии разыгрались с новой силой. Языки пламени плотным одеялом накрывали зрительский зал. Толпа людей обезумела и буквально вырывала кресла с мясом, после чего неслась, объятая пламенем, к дверям выхода, которые, естественно, были заперты.

С диким хохотом Хэд выкатил «любовь всей своей жизни», что восседала на двух колесах – пулемет Гатлинга.

– Откуда нахрен… – только и успел выговорить «шериф».

Стволы застрекотали, и машина смерти пришла в действие, под дикий хохот Хэда Хантера. Барабанная дробь, что вначале открыла этот спектакль, сменила пулеметная.

Спектакль окончен.

Уровень второй

– Так, стоп! Снято! Это все хрень собачья! Нужно больше секса!

Декорации зала отъехали в стороны, хромакей, предназначенный для спецэффектов, был сложен и убран в сторону, массовка, что играла зрителей в зале, смыли с себя грим и разбежались, словно тараканы: кто-то перекурить, кто-то перекусить, а кого-то и вовсе стошнило.

– Какого секса, Пьер? – подбежал к режиссеру один из сценаристов. – Это маленькие дети, о чем ты вообще?

– А я всю жизнь снимал порнуху, тебе это известно? – Режиссер схватил сценариста за воротник рубашки и дернул бедолагу на себя. – Имя Пьер Вудман тебе о чем-нибудь говорит? Если нет, то давай я достану сейчас свой причиндал, и ты своим грязным языком напишешь на нем новый сценарий, пока он мне не понравится, идет?

– Ну хоро…

– Эй, мистер, – прервал ответ сценариста малыш, играющий Хэда Хантера. – Я бы попросил вас не высказываться так в сторону моего отца.

– Ах вон оно что! – Пьер Вудман хлопнул в ладоши и расхохотался. – Папуля решил протолкнуть своего бездарного сыночка в мир шоу-бизнеса, так? А знаете что, ребята? Моего здоровенного болта хватит на то, чтобы прокрутить на нем всю вашу сраную семейку, а когда я закончу, вы отправитесь нахрен в стратосферу снимать свои долбанные дешевые фильмы, понятно? Миру нужен секс, миру нужны сиськи! Проваливайте нахрен из моей студии! Изольда! – обратился он к одной из своих ассистенток. – Принеси мне коньяка и включи один из моих фильмов. Хочу