Еще зимой, после возвращения с базы Марина поняла, что он тяжело перенес разлуку с нею. Он трогательно обнял ее на автовокзале, где провел полдня в ожидании автобуса. Умудрился привезти с собой маленький термос с горячим кофе и принялся угощать им ее, Дашу, Симу. Сергей смотрел на их исхудавшие лица, качая головой.

– Что-то вы, девчонки, на отдыхе килограммы свои растеряли, – улыбаясь, сказал он.

– Так это ж входило в наши планы, – отшутилась Даша. – Мы не намерены зимой обрастать жирком! Активные занятия спортом, свежий воздух, максимум движения. Правда, Мариша?

Тогда Марине стало невыносимо стыдно за свое легкомысленное поведение. Ее связь с Юрой теперь казалась ужасным, непростительным поступком. Глядя на счастливого Сергея, суетящегося вокруг нее с этим термосом, она почувствовала себя гадиной. Даже губы сложила презрительно, испытывая непреодолимое желание врезать самой себе по физиономии. Можно не любить человека, но предавать. Нужно было сразу, немедленно отказаться от удовольствия купаться в согревающих волнах чувств Незванова. Но только она подумала об этом, как непроглатываемый ком подступил к горлу и, уткнувшись в холодный, мокрый от срывающегося снега пуховик Сергея, Марина расплакалась. Сергей беспомощно огляделся по сторонам, ища поддержки у Маринкиных подруг, но они отвели глаза, отвернулись.

– Ну, перестань, Мариша, перестань. Я тоже очень рад, что мы снова вместе, – целуя Марину в щеку, повторял он. – Не плачь. Я не могу видеть твоих слез.

Сергей по-своему воспринял слезы Марины, а Сима с Дашей только молча переглянулись, отпивая маленькими глоточками горячий кофе. Им тоже было стыдно смотреть в глаза Незванову, как будто это они были виноваты в том, что терзало их подругу. Сима похлопала Марину по плечу, Даша произнесла что-то вроде «плаксивое состояние – не всегда признак грусти». Чепуху какую-то сморозила и, попрощавшись, поспешила вместе с Симой на трамвайную остановку.

– Да, у Машки начались приступы проснувшейся совести, – сказала Бреславская, отойдя на достаточно большое расстояние.

– Надеюсь, она искренна, – ответила Даша. – Этот парень – находка для такой юлы, как она. Поймет – хорошо, нет – обожжется еще не раз.

– Наверняка ты знаешь больше моего, поэтому так уверенно говоришь.

– Твоя правда. Ты же знаешь, в нашей команде я – хранитель секретов.

– Знаю, Дашуня, очень хорошо знаю, – сказала Сима. – Наш трамвай, давай подбежим.

Марина, всхлипывая, смотрела вслед подругам. Она кожей чувствовала, что они говорят о ней. Конечно, в их словах мало лестного – заслужила. Но сейчас ей плевать на то, что думают другие. Она испытала панический страх потерять эту заботу, нежность, искреннюю любовь.

– Ну, успокойся, Маринка, – крепко прижимая ее к себе, сказал Незванов. – Я так тебя люблю, даже представить себе не мог, что такое бывает. Я тут без тебя чуть с ума не сошел.

– Ну да? – вытирая слезы, хмыкнула Столярова. – Брось, ты мне нужен такой, какой ты есть, со всеми не испорченными мозгами, наивностью, трудолюбием, любовью ко мне. Ты должен стать мне опорой, понимаешь? Я всегда знала, что рядом со мной должен быть сильный, но одновременно мягкий мужчина. Ты соответствуешь, по-моему.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что когда-нибудь я отвечу «да» на твое очередное предложение руки и сердца.

– Я могу сделать его прямо сейчас!

– Сейчас не нужно, – улыбнулась Марина. Она уже пришла в себя, взяла Незванова под руку. – Пойдем, мой герой. Возьми сумку, почему-то она стала еще тяжелее, чем раньше.

Марина вспоминала, как они невероятно долго шли к трамвайной остановке, разговаривали ни о чем. В основном говорил Сергей, а она то и дело поддакивала, соглашалась, боясь, как бы не выпасть из разговора, задумавшись о своем. Она спрашивала себя, когда же в ее сердце поселится что-то прекрасное и светлое в ответ на его нежные чувства?

Сейчас она понимала, что ее отношение к Сергею действительно стало другим – что-то промежуточное между привычкой, переходящей в зависимость, и ощущением необыкновенного покоя, душевного тепла, когда Незванов рядом. Он сумел прочно войти в ее жизнь, стал ее частью, и поэтому прощание с Юрием было просто необходимым. Мирный интересовал ее только как страстный любовник, успевший многому научить свою очередную подружку. Однако полученные удовольствия, похоже, дорого обошлись. Марина гнала от себя мысли, что именно Юра мог оказаться отцом ее будущего ребенка. Наверное, это понравилось бы Столярову – точная копия его самого. Как ей раньше не приходило в голову, что Юра похож на Петра как две капли воды? Только того доброго, открытого выражения лица, которое было у отца, от Юры было не дождаться.

Увидев в назначенном месте Сергея, Марина почувствовала, как губы расплылись в улыбке – она действительно была рада его видеть. Заметив ее издали, Сергей направился навстречу, прижимая к груди букет алых роз.

– Здравствуй, – негромко сказал он, поравнявшись. Наклонился, поцеловал в щеку и, выпрямившись, нарочито критически осмотрел ее с головы до ног. Марина подыграла ему и медленно повернулась на триста шестьдесят градусов. Незванов поднял большой палец вверх. – Отлично выглядишь, но недостает одной важной детали.

– Какой?

– Вот этой, – Сергей протянул Марине букет, еще раз поцеловал, прошептав на ухо: – Поздравляю с окончанием сессии и предстоящим знакомством со своими будущими родственниками.

– Как ты спокойно об этом говоришь! – выдохнула Марина и, решив прибавить красок, добавила: – У меня поджилки трясутся.

– Сколько раз тебе объяснять, что моя мама – самая лучшая на свете, а отец – отличный мужик. Я им столько хорошего о тебе рассказывал, что они заранее тебя полюбили.

– А я ничего не говорила о тебе своим родителям.

– Почему? – поднимаясь по ступенькам трамвая вслед за Мариной, спросил Сергей.

– У меня с ними не такие доверительные отношения, понимаешь? Я и мама – два чужих друг другу человека. Отчим проявляет ко мне больше внимания, чем она. Но даже с ним я не говорила о тебе, – глядя в окно, ответила Марина.

– Как же ты можешь все носить в себе?

– Для этого у меня есть дневник. Он в курсе всех событий. Только я дала себе слово порвать его, когда выйду замуж.

– Почему? Оставь на память, представляешь, лет через тридцать – сорок откроешь и перечитаешь все о своей юности! Или внукам дашь, чтоб вынесли из бабушкиного опыта что-то для себя.

– Нет, Сережа. На память – это когда хочется помнить. Не уверена, что захочу снова окунуться в то состояние, когда я писала своим ровным почерком обо всем, что было на душе. А внукам и подавно не стоит об этом знать.

– Неужели там все настолько хмуро? – на поставленный вопрос Сергей не получил ответа. Марина продолжала всматриваться в окно, как будто ее больше всего на свете привлекала эта картина мелькающих деревьев, домов.