Люси не ответила. Она вспомнила о детенышах песчаных акул, пожирающих своих более слабых братьев, об этом внутриутробном состязании, конечная цель которого — распространить свои гены для умножения себе подобных. Потом ей вспомнился свойственный большинству людей врожденный страх перед змеями, пауками. Откуда берутся могучие инстинкты, делающие одних хищниками, других — хранителями, собирателями? Неужели они записаны в наших генах и передаются по наследству от прежних поколений?

Они осторожно обогнули кучку черной золы, готовую, казалось, разлететься во все стороны от малейшего ветерка. Следы древнего как мир огня. Люси представила себе почти обезьяньи лица в рыжеватых отблесках, закутанные в шкуры тела с острым запахом зверя. Вот они собрались вместе, вот сели поближе к огню… Она будто слышала их гортанные крики, видела капли пота на крепких кряжистых телах, уродливые тени, протянувшиеся по стенам пещеры. Ей стало жутко, она оглянулась, замерла на месте. Полупрозрачная ледяная стена исчезла, равно как и малейшие признаки дневного света. Прыжок в доисторические времена. Тут все по-настоящему. Ее воображение работало на полную катушку, подсказывая самые невероятные ходы. А если вдруг громадная лавина, и они с Марком окажутся засыпанными здесь, в пещере? А если ей не суждено больше никогда увидеть свою девочку? А если…

Люси бросилась вперед, нагоняя спутника, который ушел уже довольно далеко. Ей необходимо было заговорить, ей необходимо было снять напряжение.

— Марк, простите, ведь эти люди изо льда… они ведь больше не здесь?

— Разумеется, нет.

— Тогда зачем мы сюда пришли? И зачем Ева Лутц поднималась в горы, зная заранее, что тут ничего нет?

Проводник оглянулся и посмотрел ей прямо в глаза. Изо рта у него вылетали маленькие облачка пара.

— Затем, что кое-что здесь все-таки имеется.

Люси почувствовала, как сжимается горло, как стынет в жилах кровь. Голова у нее слегка закружилась. Такие усилия, такая высота, замкнутое пространство… Еще минут десять, и страх перед этим замкнутым пространством убьет ее. В ушах звучали крики Клары. Клара, Клара, Клара… Мамы там не было, мамы не было рядом. Она судорожно вздохнула, оперлась на стену. У нее оставалось единственное желание: увидеть Жюльетту, прижать ее к себе. Марк заметил, что со спутницей творится неладное.

— Вы как?

— Ничего-ничего… все в порядке… пойдемте дальше…

Наконец они добрались до самого конца пещеры. Круглое помещение, завершающееся подобием купола. Проводник поднес факел к стене.

Глаза Люси едва не выскочили из орбит.

Она увидела десятки рук, изображений рук — грубых, толстых, ужасных, обведенных красной краской или охрой. Марк подошел к одному из изображений и наложил на него собственную ладонь.

— Вот что сделала Ева, как только сюда попала.

— Ага… все руки — правые, да? Много-много правых рук…

— Вот именно. Доисторические люди прислоняли свою правую руку к стене и выдували краску из трубки, которую держали в левой, ведущей, направляющей руке. То есть они были левшами…

Люси, обхватив себя руками, чтобы согреться, и стараясь дышать через шарф, рассматривала рисунки на стене. Она представила себе этих людей каменного века — первобытных, диких, но уже стремившихся запечатлеть свои умения, показать культуру своего племени, оставить следы своего существования. Коллективная память, которой десятки тысяч лет.

— Ева сделала несколько снимков, и это открытие было для нее… ну, как закуска, если можно так сказать. То, что ее заинтересовало по-настоящему, находится позади вас. На другой стене.

Люси быстро обернулась и увидела нечто невообразимое.

На многоцветной фреске было изображено стадо туров. Дюжина скачущих животных, красных, желтых, черных, — казалось, они убегают от невидимого охотника. Четкие, точные линии, проработанная композиция, ничего общего с той примитивностью, часто приписываемой искусству доисторического человека.

Вот только все туры были нарисованы вверх ногами.

Как пейзаж в камере Грегори Царно.

Потрясенная увиденным, Люси подошла поближе, провела пальцами по гладкой поверхности стены. Эти первобытные существа показались ей вдруг совсем близкими. Как будто шепнули ей что-то на ухо.

— Когда, вы сказали, была открыта эта пещера?

— В разгар лыжного сезона. В январе нынешнего года. А забавные эти рисунки вверх ногами, да? Не понимаю, откуда у кроманьонца или неандертальца — поди пойми, кто тут рисовал, — могла взяться подобная ясность сознания? И главное, с чего он вдруг нарисовал все вверх тормашками? С какой целью?

Люси напряженно думала. Пещеру открыли в январе 2010 года. Грегори Царно посадили за решетку в сентябре 2009-го. И если верить психиатру, он уже тогда рисовал эти свои картинки шиворот-навыворот. Стало быть, он никак не мог знать о существовании этой фрески.

Надо признать очевидное. У двух человек, живших с разницей в тридцать тысяч лет, имелись одинаковые симптомы. И оба, по-видимому, были левшами.

Необычный случай, ничего подобного в литературе по неврологии не описано, сказал тюремный психиатр. А Люси столкнулась с этим дважды за два дня. Два случая, разделенные тысячами и тысячами лет.

У Люси возникло ощущение, будто они с Марком осквернили могилу. Что тут произошло, в этой пещере? Эти люди изо льда, они были застигнуты бурей, погибли от холода или им не хватало пищи? Зачем один кроманьонец и целая семья неандертальцев забрались сюда, в глубь горы? Эти существа разной породы жили бок о бок, что бы там ни утверждали ученые сторонники первобытного геноцида? Могли ли у них рождаться общие дети, несмотря на генетические расхождения? Если могли, то нормальные дети или чудовища? Может быть, в наших клетках еще живет капелька неандертальца?

«Вполне возможно, Ева Лутц, увидев эту фреску в каком-нибудь научном журнале, решила посмотреть на нее собственными глазами», — подумала Люси. Вполне возможно, исследовательнице захотелось почувствовать этих существ из другой эры. Понять, как они жили, как действовали, что означали их рисунки.

Какую цепную реакцию в ней включило это открытие? К каким выводам она пришла? И имеет ли все это отношение к ее убийству?

Столько вопросов — и ни одного ответа. Люси обернулась к Марку:

— Больше Ева Лутц ничего вам не рассказывала?

— Нет. Сфотографировала эти рисунки, и мы спустились. Внизу она расплатилась со мной и уехала. Больше я ее не видел.

Люси некоторое время простояла в задумчивости, пытаясь поставить себя на место Евы. Куда Лутц отсюда поехала? Прямо домой, в Париж? Ей хватило того, что она побывала в пещере и сделала несколько снимков? Или любопытство повело ее дальше — в палеонтологическую лабораторию, чтобы встретиться там с доисторическими существами? Кроме всего прочего, Лион ей по пути.

Сомнений нет только в одном: свидание с четырьмя существами из другого времени, которые хранили свои тайны во тьме пещеры, оказалось для Евы роковым, потому что тайны эти не должны были быть открыты.