— Моси-моси,[1] — послышался в трубке приятный, интеллигентный и мягкий голос.

— Это господин K.? — на всякий случай уточнил я и, получив утвердительный ответ, быстренько изложил цель своего звонка.

— О! — воскликнул польщенный К. — Я буду рад встрече с советским корреспондентом, поскольку мы — единомышленники! Ведь я — член Социалистической партии Японии!

Прекрасно, подумал я, завербовать К. будет еще легче.

— Давайте встретимся послезавтра, — предложил я, чтобы успеть согласовать порядок проведения встречи в резидентуре. — Я буду ждать вас в двенадцать часов у входа в магазин «Марудзэн», где я приобрел вашу прекрасную книгу!..

— Я буду очень рад, жду с нетерпением, — произнес на прощанье К., и голос его прозвучал вполне искренне.

Через день, когда я приехал в назначенное время к магазину «Марудзэн», он уже ждал меня у входа. Я сразу узнал его по фотографии в книге. Узнал меня и он, пока я пробирался в толпе прохожих, и издалека начал кланяться, улыбаясь беззащитной и доброй улыбкой.

— Давайте зайдем куда-нибудь в кафе и поговорим! — предложил К.

Об этом не могло быть и речи, потому что неподалеку отсюда, в ресторанах Отэмати и Гиндзы, в этот час несколько советских разведчиков встречались со своими японскими агентами. Кто именно и с кем, я, разумеется, не знал, поскольку в КГБ это считается тайной, но получил в резидентуре твердый приказ сразу же посадить К. в такси и отвезти подальше, в северную часть Токио, где было в этом смысле спокойнее. Если бы мы остались здесь, в Отэмати, то вполне могли быть замечены одной из бригад наружного наблюдения из Токийского полицейского управления, которая наверняка осуществляла слежку за другими советскими разведчиками. Разумеется, каждый из нас, разведчиков, прежде, чем вступить в контакт с потенциальным агентом, несколько часов блуждает по городу, меняя разные виды транспорта, ныряя в узкие переулки, чтобы проверить, нет ли за тобой слежки. Но мастерство японской полиции необычайно высоко, так что никто из нас никогда не даст стопроцентной гарантии, что в данный момент слежки нет.

Поэтому я, извинившись перед К., предложил сесть в такси и поехать на другой конец города, где у меня якобы есть любимый ресторан. Склонившись в поклоне, я внимательно следил за выражением глаз К. — не насторожило ли его мое странное поведение?

К счастью, среди японцев бытует мнение, что иностранцам свойственны всякие странные причуды. В японском языке на этот случай есть даже особое выражение «бака-гайдзин» — «дурак-иностранец». К., видимо, думал так же и потому с обезоруживающей улыбкой развел руками:

— Что ж, поехали, раз вы так хотите!..

Я тотчас остановил такси и устроился рядом с К. на заднем сиденье. Я нарочно сел боком, словно бы для того, чтобы можно было вытянуть ноги. Это позволяло мне при каждом повороте машины незаметно бросать взгляд в заднее окно, чтобы лишний раз проверить, нет ли за нами хвоста. Если бы одна и та же машина повторила за нами несколько поворотов подряд, это было бы уже подозрительным. Но, к счастью, в этот день таких машин не было, и я наконец облегченно вздохнул.

Я рассказал К., что мы едем в ресторан, где подают блюдо тянко-набэ, с помощью которого борцы сумо наращивают вес.

— Видите ли, я пишу сейчас книгу о японском спорте, и мне хотелось бы попробовать настоящего тянко! — пояснил я, и это было сущей правдой. Я действительно работал тогда над книгой, в которой была и глава о сумо, и таким образом заодно решил и литературную, и шпионскую задачи. В 1985 году эта книга вышла в Москве под названием «Спортивное кимоно».

К. понимающе улыбнулся. Ему, как и любому японцу, импонировал интерес иностранца к их национальной культуре. После этого он бы и помыслить не мог, что я еще и разведчик.

Ресторанов «Тянко-набэ» в Токио действительно не так много, хотя для того, чтобы попасть в один из них, совсем не обязательно ехать так далеко; я же специально выбрал по справочнику токийских ресторанов тот, который подальше.

Содержат эти рестораны бывшие борцы сумо. По описаниям, тянко — это тушеное мясо с картофелем и овощами. Похожие блюда готовят в Европе, где прохладный климат требует более калорийной пищи. Интересно, каков вкус японского тянко?..

Ресторан «Тянко» выглядел изнутри так же как и другие рестораны национальной японской кухни: столы его и стены блестели свежим полированным деревом, ярко светила под потолком квадратная белая люстра, и только при входе висела старинная гравюра, изображавшая борца сумо.

Хозяин, одетый в темно-синее кимоно, встретил нас глубоким поклоном. Уйдя из спорта, он, как и многие сумоисты, спустил лишний жир, и теперь кожа складками свисала с его шеи. Поставив перед нами по графинчику сакэ, он удалился на кухню готовить тянко. Видно, никаких помощников у него не было.

Посетителей, к счастью, не было, и это избавляло меня от необходимости наблюдать за соседними столиками, которые в ресторанах японской кухни стоят тесно друг к другу!

Я давно уже знал, что иностранец, свободно болтающий по-японски, невольно привлекает внимание посетителей японского ресторана. Ведь он — фигура здесь весьма редкая, особенно если к тому же попивает сакэ и настойчиво убеждает в чем-то своего японского собеседника. Японцы вообще любознательны по природе, но кроме того, им присуща и некоторая настороженность, восходящая к средневековой истории страны, постоянной междуусобице многочисленных самурайских кланов.

Волей-неволей сидящие за соседними столиками, ловя обрывки нашего разговора, старались бы, как минимум, определить, нет ли в моей речи ошибок, употребляю ли я «канго», слова китайского происхождения, характеризующие в Японии культуру речи.

А если среди посетителей окажется переодетый полицейский, зашедший поесть тянко? Уж он-то моментально сообразит, что дело здесь пахнет шпионажем, и вызовет отряд наружного наблюдения, который незаметно проводит до дверей квартиры и меня, и К.

А такие случаи бывали, о них ходят легенды в резидентуре!

Вскоре ресторатор принес большую полукруглую сковороду с тянко. Оно оказалось жидким супчиком, в котором плавали капустные листья и несколько мясных фрикаделек.

— Это не настоящее тянко! — усмехнулся К. — Впрочем, настоящего тянко, густого, как каша, японские посетители просто не могли бы есть, у них заболели бы животы…

Мы налили друг другу по чашечке сакэ и, низко кланяясь над столом, чокнулись. Блаженное тепло растеклось по всему телу, а на душе стало легко и спокойно.

После этого я достал из портфеля газеты с моими статьями о К. и преподнес их ему.

— О вас сообщает даже ТАСС! — особо подчеркнул я, зная, что японцы с уважением относятся к главному информационному агентству Советского Союза — как к некоему эталону правды.

Услышав, что я корреспондент ТАСС, многие из японцев восхищенно вздыхали и говорили так: