– А ты что скажешь? – поинтересовалась Мария и посмотрела на мальчика. Он был худым и стройным, с очень бледной кожей и черными волосами. Казалось, он вообще не умел улыбаться.

– Мне будет очень приятно, – тихо ответил он, по-прежнему без улыбки.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– Одиннадцать.

Одиннадцать. Странный и скрытный возраст между детством и юностью.

– Одиннадцать лет… Ты знаешь латынь? Ты изучал историю?

– Немного. – Теперь уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.

– Очень хорошо. Половину дня ты будешь служить мне, а другую половину учиться. Мы постараемся сделать уроки не слишком трудными.

Шрусбери покачал головой:

– Они не могут оказаться слишком трудными для него. У него блестящие способности – по крайней мере в книжных штудиях. Испытайте его.

* * *

«31 декабря 1571 года.

Новый год… Пустая страница, после которой, возможно, у меня будет власть самой определять свою судьбу? Но что такое судьба? Может быть, это женщина в Лондоне? Я продолжаю писать Елизавете, но это бесполезное занятие. Она винит меня в «северном восстании» и в своем отлучении от церкви. Она перестала лично отвечать мне и пользуется услугами секретаря.

Сесил приезжал сюда осенью. Я встретилась с этим знаменитым человеком и моим противником. Он сформулировал некоторые предложения, которые могут привести к возвращению мне трона в Шотландии. Но эти условия были настолько жесткими, что я поняла: он приехал лишь для того, чтобы оправдать свою неудачную попытку моим неблагоразумием. Одно из них гласило, что принц Яков должен стать заложником в Англии. Кроме того, я должна была наконец подтвердить условия Эдинбургского договора, отказаться от любых претензий на английский трон и не вступать в брак без разрешения Елизаветы и шотландских лордов.

Сесил держался очень любезно. Встреча с ним доставила мне удовольствие; он казался внимательным и непредвзятым. Я даже могла бы поверить, что нравлюсь ему, если бы мне не сообщили, что он пытался избежать встречи со мной, притворившись больным, и говорил обо мне как о женщине, которая «предлагает сладкие забавы, чтобы склонять людей на свою сторону». Я не предлагала ему ничего сладкого, когда он приехал в Шеффилд, но старалась вести себя с ним так же, как хотела бы, чтобы другие обращались со мной. Уехав отсюда, он направился в Бакстон, где есть целебные горячие источники; судя по всему, его беспокоит подагра. Мне самой хотелось бы отправиться туда, если боли в суставах не улягутся, но, разумеется, я не могу покинуть замок без письменного разрешения королевы Елизаветы.

Больше не упоминалось о том, что мне необходимо «очиститься» перед ней. Очевидно, этот план отправили в мусорную корзину, и это доказывает, что его использовали лишь как предлог для того, чтобы не встречаться со мной.

Почему она не хочет видеть меня? Я имею в виду настоящую причину. По-моему, такой причины не существует. Христианское сострадание и вопросы государственного управления требуют, чтобы она сделала это. Она встречалась с моими мятежными лордами, которые даже не имеют родственных связей с ней и тем более не являются помазанными монархами. Она встречалась с пиратами и головорезами, с лишенными сана священниками и ренегатами, с известными убийцами, такими, как Леннокс, убивший маленьких детей, которые были его заложниками во время войны 1547 года, до заключения мира между Англией и Шотландией. Мой дорогой лорд Хэррис, которому тогда было лишь семь лет, оказался единственным, кто избежал подобной участи. Говорят, Ленноксу снятся кошмары и он не хочет оставаться один по ночам. Тем не менее Елизавета встречается с ним. Она сделала его регентом Шотландии, а меня заставляет томиться в плену!

Она ненавидит меня и всегда ненавидела. Не может быть другого объяснения. Леннокс ежедневно призывает к моей экстрадиции и казни в Шотландии».

«15 марта 1571 года.

Наконец, после долгого обмена шифрованными сообщениями и трудных переговоров все планы готовы к исполнению. Ридольфи удалось получить подпись герцога Норфолкского на письме, где он соглашается перейти в католическую веру. Это было необходимо, чтобы убедить герцога Альбу и Филиппа приложить усилия к моему освобождению. Понятно, что они не хотели принимать участие в любых планах, которые могли бы привести на трон протестантского наследника престола или к моему браку с протестантом. Ридольфи собирается отплыть в Брюссель, чтобы лично представить этот план герцогу Альбе; потом он сообщит о наших намерениях при дворе испанского короля и в Риме. Чарльз Бейли, слуга епископа Лесли, встретится с ним на континенте, чтобы доставить письма для меня, Лесли и Норфолка. Бог ему в помощь!»

* * *

Мария заканчивала письмо герцогу Норфолкскому, написанное драгоценным апельсиновым соком: «…на этом условии я приняла алмаз, который вы прислали через лорда Бойда, и буду носить его на шее под одеждой, пока не верну владельцу вместе с собою. Я откровенна с вами, так как вы рискнули всем ради моего выбора. Дайте мне знать, когда вы будете готовы…»

Внезапно она поняла, что кто-то стоит в углу комнаты. Человек затаил дыхание, но она ощущала его присутствие. Мария накрыла тайное письмо листом обычной бумаги.

– Кто здесь? – спросила она.

– Это всего лишь я, – послышался тонкий голос Энтони Бабингтона. Он вышел из тени и приблизился к ней; на его миловидном, еще детском лице не отражалось никаких чувств. За несколько недель, которые он провел в ее свите, Мария ни разу не видела его улыбку. Он часто смотрел на нее, но никогда не улыбался.

– Я не знала, что ты здесь, Энтони. У тебя какое-то дело?

Мальчик выглядел странно; иногда казалось, что он гораздо старше своих лет из-за своей серьезности и сосредоточенности. У него до сих пор не было друзей или товарищей по играм.

– Да, мне велели убрать со стола зеленые скатерти, вынести их на улицы и вытряхнуть как следует.

– Тогда можешь заняться этим.

Но Энтони как будто не слышал. Он подошел к ее столу и замер, глядя на бумагу.

«Лучше бы он ушел, чтобы я смогла закончить письмо, – подумала Мария. – Скоро сюда придут другие слуги». Поскольку им не разрешалось покидать замок, они не задерживались на улице.

Мальчик продолжал смотреть на стол.

– Вы пишете тайное письмо, – наконец прошептал он и указал на маленькую чашку апельсинового сока. – Я чувствую по запаху.

«Теперь он расскажет графу Шрусбери, – подумала Мария. – Как убедить его, что этого не следует делать?»

– Я знаю кое-что получше апельсинового сока, – продолжал он. – Если хотите, могу показать.

– Зачем? – встревоженно спросила она. – Мне не нужно писать тайные письма. Я только… упражнялась на тот случай, если вдруг понадобится.

– Тогда вам лучше упражняться по моему методу. – Он серьезно посмотрел на нее из-под челки темных волос, ниспадавших на лоб.