Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Все-таки я трусиха», — с гневом подумала она о себе, в то же время понимая, что дело не только в этом, а все гораздо сложнее и запутаннее.
Фенела отправилась наверх паковать свои вещи и на лестнице столкнулась с Реймондом.
— Ну как, все уладилось? — спросил тот.
— Николас заедет за мной, — ответила Фенела, стараясь при этом не смотреть Реймонду в глаза.
— Отлично, — хмыкнул он. — Я хочу сказать, совсем недурственно с его стороны. Он стоит много большего, чем я думал.
В этот момент резко зазвонил телефон, и Реймонд подошел к аппарату. Фенела осталась стоять в ожидании на верхней площадке лестницы, думая, что, возможно, спросят ее. Как оказалось, звонил доктор, и как только Фенела поняла, что Реймонд говорит именно с ним, тут же поспешно спустилась вниз.
К этому времени Илейн находилась без сознания уже в течение многих часов — каждый из них даже в разговорах друг с другом старался не вспоминать о ней. Если она умерла…
— Илейн все в том же состоянии. Реймонд положил трубку.
— Так и не пришла в сознание?
— Нет, в сознание не приходила, но еще жива. На самом деле — и ты должна обязательно это понять — будет лучше всего, если она останется в таком же состоянии.
— Но это же не может продлиться целую вечность.
— Дорогая, было бы очень неплохо, если бы она протянула в таком состоянии хотя бы один день.
Фенела стояла задумавшись. Реймонд закурил сигарету. Бросив спичку в холодный камин, он заявил:
— Я уже подумал, Фенела, о том, что тебе в данное время совершенно необходимо предпринять.
— Ты имеешь в виду сегодня? — спросила она.
— Нет, нет, — нетерпеливо возразил он, — в будущем. Я думаю, ты понимаешь, что, как жена Николаса, больше уже не будешь пользоваться отсрочкой от работы по мобилизации?
— Я и не думала об этом! — воскликнула Фенела.
— Ну а я должен был об этом подумать, — ответил Реймонд, — и более того, хоть тебе и не понравится то, что я сейчас скажу, но, думаю, тебе будет лучше знать об этом.
— О чем именно?
О том, что тебе лучше всего начать работать. Сейчас ты погрязла в рутине, и чем быстрее ты выберешься из нее, тем лучше будет для тебя. Я вовсе не имею намерения упрекнуть тебя, но, если ты, Фенела, спросишь мое мнение, скажу тебе следующее: обыденность засасывает человека, и если ты не захочешь выбраться из нее самостоятельно, нам придется тащить тебя силой.
— Вполне верю, что вы можете обойтись со мной так омерзительно.
Фенела дерзко смотрела ему прямо в лицо, так, как она это делала, когда они оба были еще детьми.
— Людям всегда не нравится, когда им говорят правду в глаза, но рано или поздно тебе обязательно придется столкнуться с ней, какой бы неприятной она ни оказалась.
— И как, по твоему мнению, мне следует поступить? — с долей иронии в голосе спросила Фенела. — Может быть, стать военнослужащей женской вспомогательной службы нашего доблестного флота?
— Ну что ж, это идея в определенном смысле, но, думаю, тебе следует сначала обсудить свои планы с мужем. И все-таки должен заявить тебе раз и навсегда: даже если ты сможешь отвертеться от призыва на работу, твое предназначение вовсе не заключается в том, чтобы сидеть и вязать носки под руководством своей свекрови.
— Ну, это последнее дело, которым мне хотелось бы заниматься, — пылко возразила ему Фенела. — Реймонд, ты знаешь, леди Коулби вселяет в меня ужас.
Может быть, но я все-таки не перестаю восхищаться ею. Заверяю тебя, в своей жизни она всегда добьется того, чего хочет, и тебе придется здорово повертеться, чтобы воспрепятствовать ей хоть в чем-то.
— Что ты имеешь в виду? И что ты думаешь о ее намерениях?
— К сожалению, я не посвящен в тайные намерения сей дамы, — ответил Реймонд, — но, по самым скромным предположениям, я вынужден констатировать, что она собирается избавиться от тебя.
Раздался стук в дверь.
— Разрешите войти?
Это был голос Николаса. Фенела села на кровать, плотно обернув вокруг себя домашний халат, пребывая в нервозном и каком-то неописуемо застенчивом состоянии духа.
Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя ответить:
— Да, войдите.
Николас открыл дверь. Он был одет в измятые, но хорошо пошитые фланелевые брюки и твидовый пиджак, который, казалось, является неотъемлемой частью его туалета.
Фенела обратила внимание на то, что он сейчас был без своей трости и, войдя в комнату, немедленно оперся на дверной косяк.
— Хорошо ли вы спали? Я подумал, что после всех треволнений вы заслужили, чтобы сегодня утром завтрак вам был подан в постель.
Он взглянул на поднос с завтраком, стоящий перед ней, и добавил затем:
— Но вы почти ничего не ели.
— Я не голодна, — смущенно ответила Фенела.
Она боялась, что ее глаза опухли от слез, которые она проливала перед сном. Фенела казалась себе очень маленькой и испытывала неудобство оттого, что приходится говорить с Николасом из глубин этой необъятной двуспальной кровати с бельем персикового цвета.
Накануне вечером, когда она вошла в комнату, отведенную ей леди Коулби, Фенела испытала благоговейный страх перед обширностью и великолепием этого жилища.
Теперь же, при дневном свете, когда шторы на окнах раздвинуты и в комнату потоком лились лучи солнца, она почувствовала себя школьницей, вообразившей себя взрослой женщиной.
Эта женщина никак не могла быть ею, Фенелой Прентис, которую никто и никогда не принимал всерьез, и вдруг — предупредительные слуги, которые обращаются к ней не иначе как «миледи» и приносят завтрак прямо в постель; и вдруг — заботливый муж, который приходит ровно в десять утра.
Трудно было не почувствовать себя виноватой ей, которой пришлось столько часов провести на кухне, готовя завтраки, трудно было не испугаться всего и всех в этом доме.
Тем не менее при первом взгляде на Николаса Фенела сразу поняла, что его-то ей можно не бояться. У нее даже мелькнула мысль, что он, наверное, так же смущен, как и она, и Фенела заставила себя улыбнуться ему, когда отвечала на его приветствие:
— Я не очень голодна, но никак не могла отказать себе в удовольствии позавтракать прямо в постели. Спасибо вам, Николас, что позаботились об этом.
— Моя мать всегда завтракает у себя наверху, — ответил он, — и, честно говоря, я немного волновался: как-то вы воспримете мой столь ранний визит этим утром. И, как я чувствовал, хуже всего то, что я помешал вашему завтраку.
Фенела понимала, что он говорит первое, что придет в голову, только для того, чтобы выиграть время для них обоих и стать более непринужденными, более легкими в общении друг с другом. Ее благодарность Николасу за внимание пересилила все остальные чувства.