таскавшими в конюшню раненых и уносившими к телегам исцелённых, а бритого наголо тайнознатца поставили проверять наших будущих пациентов на предмет перерождения. Дальше в дело вступал Дарьян: книжник либо усыплял уложенных на топчан стрельцов, либо лишал их подвижности приказом «ниц!» в случаях, когда магическая дрянь успевала вгрызться не только в плоть человека, но и в его дух. С этими бедолагами возни было вдвое больше обычного — если лечение простейших случаев ограничивалось сцеживанием крови, а избавление от порчи второй степени сложности требовало лишь известного рода сноровки, то здесь приходилось не только извлекать зловредные чары, но и устранять нанесённые ими повреждения плоти и духа.

Я в этом был полнейшим профаном, поэтому даже не пытался ничего изобразить, запечатывал ошмётки зловредных чар в ядро, которое постепенно нагревалось и покрывалось алыми разводами, и сразу отступал от топчана, предоставляя пациента заботам старших товарищей. Духолов ампутировал конечности, Червень затворял кровь, колдун с телесным аспектом залечивал те раны, которые могли привести к немедленной гибели пациентов. Мастера мёртвых дел брались пользовать лишь наиболее пострадавших от порчи стрельцов, в основе своей служивые всё же были не столь плохи — некоторые даже поднимались с топчана и ковыляли на выход самостоятельно.

Но пусть мы и работали подобно механизму первоклассных часов, раненые прибывали куда быстрее, нежели я успевал их исцелять. К тому же чем дальше, тем паршивей себя ощущал. Левый глаз слезился, скулу с той стороны ломило, о руке, которой извлекал из тел порчу, и говорить не приходилось: пальцы дрожали, а ладонь горела огнём. Ещё и шею вновь охватила удавка ожога — тянул в себя с натугой и воздух, и небесную силу.

С духом дела тоже обстояли далеко не лучшим образом. Мало-помалу эманации порчи проникали в него и отравляли, спасала меня лишь доставшаяся по наследству сопротивляемость энергии красного аспекта, но с каждым исцелённым становилось всё хуже и хуже. А стоило только закончить с одним пациентом, и пластуны немедленно укладывали на топчан следующего.

Тащат, тащат и тащат!

В первую очередь в конюшню заносили выходцев из Поднебесья — младших командиров и артиллеристов. Бившихся в судорогах сразу волокли ко мне, а впавших в забытьё или одурманенных лошадиными дозами успокоительного складывали вдоль одной из стен. К противоположной оттаскивали мертвецов. Таких тоже хватало: одни умирали ещё до того, как до них успевала дойти очередь, другим я попросту ничем не мог помочь, а кто-то оказывался слишком слаб, чтобы перенести встречу с духоловом, орудовавшим ампутационным ножом и хирургической ножовкой, а когда и собственным костяным клинком. Выволакивали из конюшни лишь живых, а вот бездыханных тел прибавлялось и прибавлялось. Отрезанных конечностей — тоже.

Меня это нервировало. И как оказалось, не одного только меня.

— Конокрад! — гаркнул Червень. — Избавь нас от мертвечины! Немедленно!

— Сейчас! — крикнул Огнич и скомандовал пластунам: — Запускайте ходячих, а сами выносите покойников!

— Надо было на улице расположиться! — отозвался от ворот бритый наголо тайнознатец.

— Не отбились бы там от страждущих-то! — хрипло выдохнул в ответ духолов и тряхнул рукой, развеивая свой костяной клинок.

Второй мёртвых дел мастер жадно глотал разинутым ртом воздух, зловоние его нисколько не смущало.

Я вытер пот с лица и спросил:

— Много их там ещё?

— Да уж немало! — заявил фургонщик. — Но по большей части аборигены остались, да и они рассасываются понемногу. Мы ж не одни тут пашем!

— Не филонь, Конокрад! Пашет он! — немедленно зацепил его плечом проходивший мимо пластун. — Помогай давай!

Фургонщик в сердцах ругнулся, но отлынивать не стал, ухватил одно из тел под мышки и потянул его к воротам, от которых уже ковылял, пошатываясь, первый из ходячих пациентов.

Увы и ах, короткая передышка подошла к концу, а у меня за это время даже голова кружиться не перестала. И ломает, ломает, так и ломает всего!

Дерьмо!

— Шевели копытами, баран! — рявкнул Червень на бледного как мел младшего урядника. — Конокрад, да помоги ты ему, не стой столбом!

— Мне разорваться, что ли? — огрызнулся фургонщик, но всё же бросил покойника и кинулся выполнять распоряжение худого тайнознатца.

Духолов пригляделся к младшему уряднику, буркнул:

— Этот точно не по моей части! — И отошёл к стойлу, где рядом с мертвецами на пол натекла лужа крови. Затянутая чёрной плесенью поверхность дрогнула, колдун чертыхнулся и окатил её струёй белого огня. — Мешки поищите, олухи, или тачку! — крикнул он пластунам. — Руки-ноги тоже унести надо!

Откуда-то издалека долетели отзвуки артиллерийской канонады, я насторожился было, но Червень успокаивающе махнул рукой.

— Далеко! Вёрст пять, не меньше!

Огнич наконец-то довёл до топчана младшего урядника туземного полка, и с ним я справился на раз-два, благо случай оказался не из сложных, а только впихнул порчу в ядро, и у ворот послышался непонятный шум.

— С дороги! — раздался командирский рык, и четвёрка до отвращения чистеньких офицеров в ещё даже не выгоревшей на солнце форме занесла в конюшню уложенного на плащ бойца.

К ним метнулся бритый тайнознатец.

— Я должен его проверить! — всполошился он и придержал-таки офицеров, после чего крикнул нам: — Порядок!

Уложенного на плащ человека тащили поручик, урядник и парочка младших командиров, пациент определённо был не из простых, и я шикнул на Огнича:

— Уведи отсюда этого!

Фургонщик помог подняться с топчана избавленному мной от порчи парню, и на его место тут же уложили плащ с новым пациентом. Я опустился на корточки к немолодому мужчине с изъеденным язвами лицом и обнаружил, что его мундир отмечают нашивки рядового артиллериста.

Какого чёрта⁈ С чего бы поручику тащить к нам полудохлого стрельца⁈

Я рывком втянул в себя небесную силу, резко вскинул голову и наткнулся взглядом на дуло короткоствольного револьвера!

Отторжение!

Грохнул выстрел, пуля угодила во вскинутую ладонь и не сумела пробить прикрывший её магический барьер, но приказ гашения отдачи я задействовать не успел, меня качнуло. Уселся на задницу и сразу завалился на спину, лишь благодаря этому избежал пинка в лицо. Внутренности опалила очередная порция небесной силы, и я прямо из положения лёжа приложил поручика огненным ударом.

Лови!

Коронный аркан расплескался оранжевым всполохом, не сумев превозмочь действие защитных чар, а вот выпущенный Дарьяном на волю приблудный дух легко обогнул магический щит и вцепился в лицо ряженого поручика зубами. Тот покатился по земле и отчаянно забился в попытке отодрать от себя уже отнюдь не