— В тюрьму он бы в любом случае попал. Матиас Бергер не пережил такой стресс. У него остановилось сердце в больнице буквально за пару минут до нашей встречи. — Леонард намекал Венцеславу, что в любом случае исход будет плохой. На словах "пару минут" он кинул взгляд на свои серебрянные наручные часы.

— Спасибо за информацию. — холодно ответил Венцеслав, выражая свое безразличие. Нет, ему было жалко Матиаса, он не виноват, но жалеть всех — себя не хватит.

— Пожалуйста. — почти сразу, немного в грубой форме отозвался Леонард.

— Не груби старшим. — как бы не иронично звучала эта фраза. Все-таки Венцеслав и сам ему грубил.

— Ладно. — выдохнул Леонард. — Содержать в закрытой тюрьме вирус второй стадии заражения, ещё и гибрида… опастно для жизни работников тюрьмы. — Коуэлл набивает цену, как мило.

— "Опастно для жизней людей…" — передразнил его Венцеслав. — Ну скажи уже честно: "не выгодно".

— Это и впрямь опастно. — снова начал свою песню Леонард. По-любому врет. Вряд ли он сидит в совей 80-этажной башне, где он и живет и работает, и со стаканом дорогого виски в руках досадно думает: "бли-и-ин, а людей-то жалко, ведь они в опастноти. Как они так, бедные, живут? Когда буду подходить к панорамному окну, тогда я посмотрю на дома простого люда где-то там внизу и обязательно их пожалею. В смысле дома. Людей я уже пожалел".

— Ладно. у меня есть дневник. Там все о вирусах, все, что я смог узнать. Я готов и его отдать. — Венцеслав вытащил из внутреннего кармана куртки потрепанную тетрадь и положил на стол.

— Можно посмотреть? — на данный, вопрос охотник кивнул. Мэр взял в руки тетрадь, рассматривая. — "Тетрадь для работ по русскому языку ученика 5А класса Ярополка Черных". - вслух прочитал Леонард надпись на тетраде.

— Так вы откройте её. Не по обложке книгу судят, а по содержанию. — Венцеслав с удовольствием наблюдал, как Леонард пролистал пару страниц.

— Что ж, тогда надо составить договор… — нажал важничать Леонард, но Венцеслав его перебил.

— Давайте без этого. Я не верю бумагам. Если ты захочешь, то можешь безнаказанно нарушить любой договор, любую сделку… Дай мне слово. Честное слово мэра, слово твоей совести.

Ярополк чувствовал, что лежит на чем-то твердом, а тело его неприятно побаливает, мышцы и голова невыносимо ноют. Он точно помнит, как получил выстрел в голову. Не сказать, что юноша чувствовал боль, но он прекрасно услышал оглушающий грохот выстрела. Сейчас он медленно открыл глаза и увидел перед собой знакомую серую стену. Ярополк вздрогнул всем телом, от чего свалился с лавки, на которой лежал. Он оглянулся и вновь уставился на серый бетон и уже на нем кривыми буквами "смерть разрушителям Программы". Дрожащими руками юноша развернул форму, лежащую на краю лавки. На футболке красовался порядкой номер — десять. Яша безнадежно опустился на лавку.

— Я в "Змее". - дошло до него почти мгновенно. — Я в тюрьме Кайла, в камере Кайла с десятым номером. Это точно сон. Отец меня убил, когда я мутировал. Хоть бы это было так. — обреченно Яша ущепнул себя, но лишь скорчился от неприятнлй боли. Он ударил себя по щеке, но не проснулся. — Я умер. я в Корзине. — произнес он, закрывая глаза и глубоко дыша. Где-то в глубине души он точно знал, что не мертв, но ему так не хотелось жить…

Глава 15. Разборки с начальником

На заводе он цеплялся за свою жизнь, буквально отвоевал её у Кайла и своих же галлюицинаций. А сейчас он отдал бы все за то, чтобы умереть. Он не осуждал отца, но ему все равно было больно и невыносимо обидно. Но Яша выжил после выстрела антивирусом в голову. Может отец говорил правду про маму?

Яша отвлекся от этих мыслей и подошел к решетке, оглядываясь. Куча камер, в которых даже кто-то сидел и нечто новое: у стены сидела собака такая черная, до омерзения худая с тонкими длинными лапами и вытянутой мордой. Очень похожа на борзую, только лапы кривые. Поместь возможно. Собака лежала, элегантно сложив лапу на лапу. Старый ощейник ей явно был мал и жал, а от него тянулась железная цепь, что заканчивалась вбитым в стену крюком. На секунду её синие глазки поднялись и встретились взглядом с Яшей. Сердце юноши сжалось, ему было просто жалко бедную собаку, что лежала на холодном полу. Хоть бы лежанку, плед постелили. В камерах хоть лавка есть, а у неё лишь этот ледяной пол и тяжелая цепь на шее. Серьезно, эта цепь выглядила массивнее самой собаки.

Прошло не много времени и к Яше, к решетке его камеры уже встали несколько человек в форме работников "Змея". Ничего не поменялось, их все также пять и снова какой-то белобрысый выходит чуть вперед, готовый читать речь.

— Добро пожаловать в тюрьму для вирусов "Змей". Меня зовут Тарас Хансон и я — начальник этой тюрьмы. — начальник-то совсем молодой, может возрастом, как Яша. Ну, может чуть-чуть постарше. А вот фамилия такая знакомая…

— Вы не в родстве с Алеком Хансоном? — совершенно бесстрашно спросил Ярополк, всматриваясь в черты его лица. А ведь похож, только глаза не темные, а голубые. Да и сам взгляд более дурной что ли.

— В родстве. Он — мой отец. Так… Ты находишься в комплексе Вербин. Есть ещё Невский, но он тебе не светит. Все, инструктаж окончен. Форму не зубудь надеть. — с этими словами Тарас сын Алека отправился со всеми остальными членами толпы куда-то в даль тюремных коридоров, оставив Яшу наедине с самим собой. По дороге Тарас остановилсы у собаки. — Дозор, сидеть! — вскамандывал Хансон-младший псу. Животное мгновенно оторвалось от пола и выполнило команду.

"Дозор? Так его зовут?"

Яша просидел в камере до самого вечера, жалея себя и прокручивая все события в голове тысяча раз и задавая себе вопрос: "если бы я не пошел, не промолчал, могло бы все сложиться иначе"? Смотря в серые стены и потолок можно с ума сойти. Переодически Яша ложился на спину, на пол, головой к решетке и ногами к стене с надписью Кайла. "Смерть разрушителям Программы" — снова и снова перечитывал юноша. Головная боль немного утихла, форма перестала быть чем-то инородным и некомфортным. Настрадавшись о себе, Яша стал вспоминать отца. Как же так? Получается, что всю осознанную жизнь Венцеслав хранил свой секрет? А как дядя