Он что-то говорил, но я ничего не слышал. Я снова перенесся в Тиндареев дворец, вспомнил его умные темные глаза, от которых ничего не могло укрыться. Узнал ли он меня? Я глядел на него, но видел только легкое замешательство и ожидание. Он ждет ответа. Я сглотнул страх.

– Прости, – сказал я. – Не расслышал. Что?

– Ты хотел бы? Сражаться вместе с нами?

– Вряд ли я вам пригожусь. Воин из меня никудышный.

Он криво усмехнулся:

– Все так говорят, стоит мне приехать, – вот ведь странно. – Говорил он легко, шутил со мной, а не упрекал. – Как твое имя?

Я постарался ответить так же легко:

– Хиронид.

– Хиронид, – повторил он.

Я высматривал недоверие в его лице, но не нашел. Напряжение во всем теле чуть поутихло. Разумеется, он не узнал меня. С девяти лет я сильно изменился.

– Что ж, Хиронид, Агамемнон сулит золото и славу всем, кто будет сражаться за него. Поход, кажется, будет недолгим – вернешься домой уже к следующей осени. Я пробуду тут пару дней, надеюсь, ты обдумаешь мое предложение.

Он хлопнул себя по коленям, завершая разговор, и встал.

– И все?

Я думал, он целый вечер будет настаивать, уговаривать.

Он рассмеялся – почти ласково:

– Да, все. Полагаю, мы увидимся за ужином?

Я кивнул. Он пошел к двери, но вдруг обернулся:

– Знаешь, так странно – мне все кажется, я где-то тебя раньше видел.

– Это вряд ли, – быстро ответил я. – Я тебя не узнаю.

С минуту он меня разглядывал, потом сдался и пожал плечами.

– Наверное, спутал тебя с кем-то. Знаешь, как говорят. Чем старше становишься, тем меньше помнишь. – Он задумчиво почесал бороду. – А кто твой отец? Может, это его я знаю.

– Я изгнанник.

Он сочувственно поглядел на меня:

– Бедняга. И где же был твой дом?

– На побережье.

– Северном или южном?

– Южном.

Он горестно покачал головой:

– А я был готов поклясться, что ты с севера. Откуда-то из окрестностей Фессалии. Или Фтии. Ты так же округляешь гласные, как тамошние уроженцы.

Я сглотнул. Во Фтии согласные произносили куда тверже, чем в остальных наших землях, а гласные – шире. Этот выговор резал мне слух до тех пор, пока я не услышал, как говорит Ахилл. Я и не подозревал, что теперь сам так говорю.

– Я… я этого не знал, – пробормотал я.

Сердце у меня колотилось. Скорее бы он ушел.

– Бесполезные сведения – бич мой. – Он снова будто бы забавлялся, снова эта еле заметная улыбка. – Ну ладно, надумаешь присоединиться к войску, ты уж скажи мне, пожалуйста. Или если ты знаешь других юношей, с которыми мне следует поговорить.

Дверь за ним захлопнулась со щелчком.

Прозвонили к ужину, коридоры заполнились слугами, таскавшими блюда и стулья. Когда я вошел в залу, мой гость уже был там – стоял рядом с Ликомедом и каким-то другим мужем.

– Хиронид, – кивнул мне Ликомед. – Это Одиссей, правитель Итаки.

– Благословенны будут наши хозяева, – сказал Одиссей. – Я понял, что не назвался, только когда ушел.

А я не спросил, потому что и так это знал. Ошибка, однако поправимая. Я вытаращил глаза:

– Так ты царь?

Я упал на колени, изобразив, как мог, почтительный страх.

– Вообще-то он всего лишь царевич, – пророкотал кто-то. – А вот я – царь.

Я вскинул голову и встретился взглядом с третьим мужем, его пронзительные карие глаза были до того светлыми, что казались желтыми. Короткая черная бородка подчеркивала широкое, скуластое лицо.

– Это Диомед, царь Аргоса, – сказал Ликомед. – Соратник Одиссея.

И еще один жених Елены, хотя я помнил только его имя.

– Владыка. – Я поклонился.

Я даже не успел испугаться, что он меня узнает, как тот уже отвернулся.

– Что же, – пригласил всех к столу Ликомед, – приступим к трапезе.

Вместе с нами за стол уселось несколько советников Ликомеда, и я с облегчением затерялся между ними. Одиссей с Диомедом почти не обращали на нас внимания и были полностью поглощены беседой с царем.

– Какие новости с Итаки? – вежливо спросил Ликомед.

– На Итаке все хорошо, благодарю тебя, – ответил Одиссей. – Там мои жена и сын, и он, и она в добром здравии.

– Спроси про его жену, – сказал Диомед. – Он любит о ней поговорить. Слышали, как они встретились? Это его любимая история.

Он раззадоривал его, почти этого не скрывая. Все за столом перестали есть и ждали, что будет дальше.

Ликомед взглянул на одного мужа, затем на второго и осторожно спросил:

– И как же ты встретил свою жену, царевич Итаки?

Если Одиссей и почувствовал, что атмосфера накалилась, то виду не подал.

– Благодарю, что спросил. Когда Тиндарей искал мужа Елене, свататься к ней приехали со всех царств. Это ты, конечно, и сам помнишь.

– Я был уже женат, – сказал Ликомед, – и не поехал.

– Разумеется. А эти, наверное, были еще совсем юнцами. – Он одарил меня быстрой улыбкой и снова повернулся к царю.

– Мне посчастливилось прибыть раньше всех остальных женихов. Царь пригласил меня отужинать со всей их семьей: с Еленой, ее сестрой Клитемнестрой и их двоюродной сестрой Пенелопой.

– Пригласил! – фыркнул Диомед. – Так, значит, теперь называется у царей, когда ползаешь в зарослях папоротника и подсматриваешь за ними?

– Я уверен, что царевич Итаки так бы не поступил, – нахмурился Ликомед.

– К несчастью, именно так я и поступил, но благодарствую за то, что ты в меня так веришь. – Одиссей добродушно улыбнулся Ликомеду. – Как раз Пенелопа меня и поймала. Сказала, что уже час следила за мной и решила, что пора вмешаться, пока я не забрался в терновник. Разумеется, поначалу все пошло не совсем гладко, но затем Тиндарей сменил гнев на милость и пригласил меня погостить. За ужином я понял, что Пенелопа вдвое умнее своей двоюродной сестры и так же красива. Поэтому…

– Так же красива, как Елена? – прервал его Диомед. – И поэтому она в двадцать-то лет еще была не замужем?

Одиссей ответил ему очень мягко:

– Право же, какой муж будет умалять достоинства своей жены в сравнении с другой женщиной?

Диомед закатил глаза и снова принялся ковыряться в зубах кончиком ножа.

Одиссей снова повернулся к Ликомеду:

– Так вот, когда в разговоре выяснилось, что госпожа Пенелопа явно ко мне благоволит…