– Не пойман – не вор. Утешай себя тем, что ты все придумала, а на самом деле просто ревнуешь. Теоретически он погуливать может, потому что за таким мужиком тетки бегают, как блохи за собакой, а практически – он вполне может быть примерным семьянином.

– Ир, поехали к нам на дачу. Вдруг он там.

– Если ты думаешь, что он там, то лучше не надо.

– Я должна знать наверняка.

– Да на фига тебе знать? Легче не станет, а вот хуже – точно будет.

– Самое страшное – это сомневаться и изводить себя подозрениями, – пробормотала Светлана.

– А ты не изводи. Я с тобой все равно не поеду. И с детьми не останусь, не проси. Мне вообще кажется, что ты все выдумываешь. Давай я позвоню ему на работу и скажу, что он нужен мне по делу.

– А потом сразу мне перезвони, ладно, – умоляюще проговорила Света и тоскливо посмотрела на закрытую дверь, из-за которой несся рев Мани и мультяшные вопли Микки-Мауса.

Новгородская не перезвонила ни через пять минут, ни через полчаса, ни через час. Одурев от ожидания и напряженного дежурства у молчащего телефона, Света начала поочередно названивать Семену и Ирке и через некоторое время уже машинально давила кнопки, не понимая, кому звонит и зачем.

Семен вернулся в воскресенье вечером. Он приехал усталый, молча поцеловал старательно изображавшую горделивую обиду жену и ушел в душ.

Света хотела дождаться, пока он первым начнет объясняться, оправдываться и, вероятно, врать. Ей казалось, что тогда сразу будет ясно, где и с кем он был. Она старательно обнюхала брошенную в комнате одежду – женскими духами вроде бы не пахло. Светлана внюхивалась с таким остервенением, что защекотало в носу, а обоняние абсолютно притупилось. Теперь уже казалось, что от пиджака пахнет чем-то приторным, похожим на запах «Пуазона», который Света терпеть не могла. Потом она сообразила, что надо бы проверить мобильный, но не успела.

Семен хлопнул дверью ванной и крикнул:

– Зайка, что у нас на ужин?

«Зайка» ощетинилась и, бросив обнюханную одежду на пол, начала сосредоточенно и вдумчиво рассматривать пейзаж за окном. Некоторое время она изображала равнодушие, судорожно пытаясь принять решение и выбрать тактику на ближайший вечер, пока не сообразила, что Семен где-то в глубине квартиры играет с Никитой.

– Спокойной ночи, – громко сказала Света и, прокравшись в спальню, нырнула в кровать.

Семен незамедлительно возник в дверях и изумленно поинтересовался:

– Ты не заболела?

– Нет.

– А что случилось? Время – девять часов! С каких пор ты ложишься в девять? И там Машка, кажется, обкакалась. Надо проверить.

– Проверь.

– Что значит проверь? Я не умею. И вообще – это не входит в мои обязанности.

– А что входит в твои обязанности? – вопреки данному себе обещанию, Светлана начала закипать. – Мне казалось, что муж обязан ночевать дома или как минимум предупреждать о командировках!

Она сама подсказывала ему ответ: ну подтверди, подтверди, что был в командировке! А телефон разрядился, поэтому не работал! Наври хоть что-нибудь.

– Вот уж не думал, что обязан отчитываться перед тобой, – неожиданно сухо обронил Семен. – Я зарабатываю деньги, обеспечиваю тебя и детей всем необходимым. Твои претензии мне непонятны.

– Но я твоя жена, а не содержанка. – Света даже подпрыгнула от негодования. – Ты что, не понимаешь: я волновалась! Я думала, думала…

Света категорически не имела права говорить, что она думала на самом деле. Тетя Вера всегда учила, что мужа нельзя припирать к стенке, если только не собираешься его расстрелять. Крыжовников нужен был Светлане живым.

– Волновалась? – Крыжовников выглядел озадаченным, как щенок, сожравший новый ботинок и тщетно пытающийся понять, по какому поводу хозяин орет. – Что за глупости! Детский сад. Я взрослый человек, а не пятилетний ребенок, оставленный на площадке без присмотра. Что со мной может случиться? Съедят? Изнасилуют?

Светлана вздрогнула и покраснела. Ей казалось, что он издевается, но интуиция подсказывала, что сейчас не время для выяснения отношений. Похоже, Сеня вряд ли начнет убиваться, если она предложит развестись. Не исключено, что тем самым Светочка лишь облегчит его жизнь и решит неприятную проблему.

– Да все что угодно могло случиться! Ты мог под машину попасть, из окна выпасть, отравиться, с сердцем могло плохо стать…

– Размечталась, – фыркнул Семен.

И тут Светлана заплакала. Женские слезы действовали на Крыжовникова как нервно-паралитический газ. С него моментально сдувало все самодовольство и самоуверенность, мозговая деятельность тормозилась, словно паровоз, налетевший на каменную стену и рассыпавшийся на винтики, а разбуженная совесть начинала щипать тонкие струны его нежной души.

– Зайка, ну перестань, – он неловко топтался рядом со старательно трясущейся в истерике женой: Светочка мысленно отгоняла пролезающие в воображение картины разврата, учиненного на выходных неверным мужем с какой-нибудь тощей или, наоборот, толстой брюнеткой, и жалостливо всхлипывала. – Я устал как собака. Мы проект договора готовили, сама же знаешь, какой Юрка дотошный. Костюм вот весь жеваный, я в офисе на диване спал, спину до сих пор ломит.

– У тебя кто-то есть? – очень «последовательно» и тоскливо уточнила Света.

– Да кому я нужен, кроме тебя! Ну, прости, прости!

– А телефон зачем отключил? – нельзя, нельзя было учинять допрос, но Света ничего не могла с собой поделать. Мужик должен завязнуть в состоянии вины, как муха в киселе, и пытаться искупить вину. Любая попытка поймать на лжи может нарушить хрупкое равновесие в отношениях и заставить провинившегося самца обороняться.

– Так он разрядился, наверно, – удивленно пожал плечами Сеня. – Позвонила бы на работу.

С трудом удержавшись от желания соврать «а я звонила», Светлана покорно вздохнула, ненавидя свою слабохарактерность и одновременно трусливо радуясь, что муж скорее всего не врет, и пошла разогревать ужин.

Ирина Новгородская страдала дома, терзаемая муками совести. Стоило ей только представить, как Светка в полном неведении мечется по квартире, так рука сама тянулась к телефону. Останавливало только одно: имеющаяся у Иры информация никак не облегчит подружкины страдания.

Она позвонила Крыжовникову на работу и получила от скучающего словоохотливого охранника полную информацию: контора закрыта изнутри, никаких стахановцев там нет, начальство еще в пятницу отбыло в неизвестном направлении.

– Одно? – уточнила Ирина.

– Что «одно»? – удивился дядька.

– Отбыло одно или с бабами?

Страж зашелся в хриплом хохоте:

– Ты нерусская, что ли? Надо ж так спросить! Я ихних баб не считаю, и не мое это дело, с кем они уезжают. А вдруг ты ихняя жена? Я расскажу, а меня потом с работы турнут!