– А… а ты?

– Дело в том… – он хотел повыпендриваться, сказать, что занятой человек и только завтра сможет ей ответить точно, но не смог: – Дело в том, что я боюсь не дожить до завтра.

Эля опять рассмеялась и, кажется, послала ему воздушный поцелуй.

И теперь Крыжовников как последний дурак несся к ней, соображая, что забыл купить цветы, что надо бы что-нибудь запредельно эффектное, лучше с брюликом, чтобы завоевать ее окончательно… И ничего этого нет, и уже поздно, и черт побери все на свете, потому что она ему улыбается и так смотрит, что ничего больше не надо…

Татьяна лежала в ванне и с легким раздражением прислушивалась к телефонным звонкам. В кои веки пришла пораньше с работы, хотела расслабиться и – на тебе! Не иначе Ведеркина с очередным рассказом про Темочкин стул. Иногда Наташка ассоциировалась у нее с Наташей Ростовой. За одним исключением – Ведеркина никогда не была хрупкой и наивной, зато теперь в полной мере соответствовала Натали из заключительной части «Войны и мира». Достоянием общественности было количество срыгиваний, цвет стула, график температуры тела, количество выпитого и подробнейшее описание прыщей на Тимошкиной попе. В данный момент Татьяне меньше всего хотелось разговаривать с Ведеркиной на темы раннего развития детей и возможных детских болячек. Но телефон надрывался так требовательно, что пришлось вылезать и идти за трубкой.

– Да. – Она рявкнула так, что даже в горле что-то сухо тренькнуло.

– Добрый вечер, – отозвался приятный мужской голос.

Она непроизвольно запахнула халат и покосилась в зеркало. Тетка с полусмытой косметикой, часть которой еще не стекла с лица, мокрые сосульки волос и капля на кончике носа. Блеск!

– Добрый, – церемонно отозвалась Татьяна, пытаясь угадать, по какому поводу звонок. Слесарь? С работы? Клиент? Лучше бы слесарь, а то батареи еле теплятся… – С кем имею честь?

– Увы, мое имя ни о чем вам не скажет, хотя заочно мы, вероятно, знакомы. Юрий.

«Не, не слесарь. А жаль». Татьяна еще раз покосилась в зеркало и любезно процедила:

– Весьма и весьма приятно. Польщена знакомством.

Ее начал разбирать смех.

– Я… м-м-м… некоторым образом тоже. – Собеседник мучительно и ненатурально закашлялся.

– И… – не пожелала облегчать его участь Татьяна.

– Может быть, мы встретимся и поговорим глаза в глаза, так сказать. Вы… кхм… думаю, догадались, по какому я поводу?

– Догадалась?.. – Танин голос заледенел. «Ведеркина, зараза такая, уже мой домашний телефон своим не обихоженным женской лаской знакомым дает! Ну, я ей покажу! Сводница!»

– Вам удобно будет пересечься через час где-нибудь в центре? – спросил он таким тоном, словно Татьяна должна была рвануть туда, роняя тапки.

– Нет.

– Нет? – изумленно крякнул Юрий. – Нет? Но я… ммм… полагал… э-э-э-э… что это в наших общих интересах.

– У нас что, уже появились общие интересы? – ядовито осведомилась она голосом английской королевы, которую после званого обеда попросили помыть тарелки.

– Мне казалось, что да, – осторожничал Юра.

– Вам показалось. Что-нибудь еще?

– Я не понял, то есть вы не хотите обсуждать проблему вообще или просто не желаете со мной встречаться?

– Проблему? Это у вас проблемы, а у меня – нет! – отрезала Татьяна.

– Погодите! – теперь собеседник уже повысил голос и начал злиться. – Что значит – у меня проблема? Мне казалось, что наше будущее – это наша общая проблема. Или у вас есть свои соображения на этот счет? Так поделитесь, будьте любезны!

– Не буду я любезна! Я вообще крайне нелюбезная особа, так что решайте свои проблемы сами!

Она бросила трубку и свирепо уставилась на запотевшее отражение: «Из-за такого идиота вылезла из ванны. Все настроение испортил! До чего же все-таки мужики самоуверенные создания».

Телефон затрезвонил опять.

– Да! – Таня скинула халат и влезла в воду. Плевать, пусть думает, что хочет, и пусть жалуется Ведеркиной. Нечего сватать ее всем подряд. Хороший мужик один долго не залежится, мигом подберут, а те, которых не подобрали, и Татьяне не больно-то нужны. Тем более из Наташкиного рыночного окружения. Нет, она не ханжа, но… Лучше найти самой. Тем более что если есть судьба, то она обязательно сунет тебе в руки все, что причитается. А если никакой судьбы нет, то и не больно-то хотелось!

– Татьяна Борисовна! Вы ведете себя по крайней мере странно, если не сказать – неадекватно! – Давешний Юра разъяренно отчитывал ее, стараясь не срываться на крик. – Такое ощущение, что это нужно только мне! Какие такие у вас срочные дела, что вы не можете со мной встретиться?

– Я лежу в пене, голая и довольная жизнью. И ваши половые проблемы меня не интересуют. Вот такие у меня срочные дела! А ваша навязчивость свидетельствует о том, что вам необходимо посетить сексопатолога, психиатра и, возможно, бюро добрых услуг, где вам за пару сотен долларов подарят чувство глубокого удовлетворения! Ясно?

– Я – Юрий…

– Простите, я не знаю, как называется врач, который лечит склероз, но и к нему…

– Я – Юрий, – перебил он ее звенящим от ярости голосом. – А для вас – Юрий Михайлович!

– Страшно, чудовищно приятно еще раз познакомиться. Безумно нравится ваше имя, у меня так шефа звали. Редкостная, знаете ли, зануда. Так что – до свидания!

– Татьяна Борисовна!

– Ого, какой у нас голосок прорезался. Не иначе тоже в начальниках служите. И где командуем? В овощном ларьке или главный по грузчикам? Нет, погодите, дайте угадаю… Сам директор рынка!

– Может быть, вы все-таки заткнетесь и дадите мне сказать? – прошипел Юрий Михайлович. – Дело не в вас, а в наших детях!

– Юрий Михайлович, душечка, у нас нет и не может быть детей. – Татьяну начал забавлять этот упертый мужик. Надо же, как добивается. Что ему Ведеркина наплела такого?

– Общих детей, – к счастью, нет, а вот общие внуки – очень даже запросто! Я отец Веника!

Татьяна чуть не утонула от накрывшего ее приступа хохота. Насмеявшись, она откашлялась и, продолжая подхихикивать, уточнила:

– Изобретатель? Мое почтение!

– Веник – мой сын. Мы его так все называем. Вениамин – так понятнее?

– Ужасть, – гикнула Таня. – Веник и Юрик. Это что, такой розыгрыш? Так до первого апреля еще жить и жить. И, что характерно, доживут не все!

– Хватит там булькать! Ваша тактика мне непонятна! Или… – Юрий Михайлович вдруг резко заткнулся, даже перестав дышать.

– Ну, здрасте. Сглазила я вас, что ли? Вы там часом не померли, отец Веника?

– Вы что, ничего не знаете? – Голос у Юрия Михайловича стал неожиданно виноватым. – Знаете, нам, наверное, лучше все же встретиться. Это касается Карины.