– Это… хранители.

– Они тоже играют?

– В общем, да. Ты же видишь – они играют в домино…

– Как-то… жутко.

– Не отвлекайся, – я вдруг почти успокоилась. Осталось совсем немного. – Сэм, я хочу, чтобы ты мне помог…

– Что делать? – отозвался он с готовностью.

– Стой рядом. Мне очень страшно одной, а когда ты рядом…

Я обняла его и поцеловала. В губы. В первый раз.

* * *

Люди проходят специальные курсы и тренинги, обучаясь любить себя. Прежде всего себя и желательно больше никого. А как же иначе? Человек живет для себя, любимого, а если что-то делает себе в ущерб – значит, им манипулируют, его используют, надо прочистить ему мозги и открыть глаза на правду. Родители манипулируют детьми, мужья – женами, больные – здоровыми, и существует целая наука о том, как никого не любить. Быть свободным от манипуляции. Быть собой.

Я стояла в промерзшем насквозь подземном зале, и все мои случайные поцелуи в школе, на абитуре, на первом курсе оказались просто детской игрой. Я целовала Сэма в первый и последний раз. Это настоящее… а будущего у меня не было.

Я оттолкнула его. Не сильно. Просто чтобы обозначить, что – все. Я переступаю черту.

Из кармана ватника я вынула скальпель, который заранее туда положила. И амулет, который ждал своего часа. Серебряный кулон в виде глаза, который когда-то спас меня, а теперь должен был погубить.

Я резанула себя по руке, не глядя, и не почувствовала боли.

– Мама, прости меня…

И пошла к порталу, держа в одной руке амулет, а в другой – пригоршню крови, которая текла из рассеченной ладони. Сейчас я узнаю, что там, за порталом; я увижу Темный Мир изнутри, но лучше об этом не думать. Я спасу маму, я искуплю свое предательство, я упаду в ледяной ад… но об этом нельзя сейчас думать. Осталось простое – переложить амулет из одной руки в другую…

– Стой.

Сэм возник между мной и порталом, очень близко от невидимой пропасти. Лицо его было серьезно.

– Стой, Даша.

– Сэм, пусти…

– Я не знаю, что ты делаешь, но я тебе не позволю это закончить.

– Ты?!

– Нельзя. Назад. Что ты делаешь? Зачем кровь?

Он говорил и оттеснял меня к столу, за которым сидели хранители. Стук костяшек прекратился – они больше не играли. Они смотрели, замерев, как статуи.

Мои пальцы разжались. Амулет упал на бетонный пол. Капли крови падали рядом, в нескольких сантиметрах, все мимо, мимо…

– Что ты делаешь, Даша? Скажи мне! Что случилось? Скажи мне правду!

– Ты не можешь мне помочь, Сэм…

– Могу! Только скажи, что делать!

И тогда я заплакала.

* * *

На одной стороне баллона был выписан серийный номер, на другой – мистические знаки и символы. Вместе с тележкой, шлангом и манометром баллон весил, наверное, килограммов пятьдесят, а его предстояло тащить вверх по железной лестнице.

Моя рассеченная ладонь была крепко перетянута шифоновым шарфом. Моя воля была скреплена будто невидимой проволокой. Сейчас я не могла даже представить, почему я согласилась идти на поводу у Тени, почему готова была прыгнуть в портал, лишь бы выполнить его людоедское задание.

– Мы должны вытащить эту штуку на поверхность.

– Тяжелая, зараза… А что это?

– Резервная криогенная установка.

Хранители опять играли в домино. Кажется, они потеряли к происходящему всякий интерес.

– Все понятно, – сказал Сэм после паузы. – Значит, сделаем.

И он потащил тележку с баллоном к выходу.

Он был единственный в мире. Больше нет таких. В подземелье, где сидят странные люди, где творится необъяснимая чепуха, где я то целуюсь, то плачу, то истекаю кровью, – в этой безумной и абсурдной ситуации он не стал выяснять, что да как да не рехнулась ли я. Он просто делал то, о чем я его попросила.

Коридор мы преодолели легко, все-таки баллон был на колесиках. Подниматься по железной лестнице, почти отвесной, в темноте, с баллоном на плечах, даже Сэму было нелегко. Я подсвечивала ему телефоном, я отвалила железный люк, я первая выбралась на поверхность, и только когда Сэм вытащил баллон – заметила девчонку лет десяти, которая стояла совсем рядом и заинтересованно наблюдала.

– Лидеры подземного забега с препятствиями, – отфыркиваясь, сказал ей Сэм. – Команда диггеров «Бойцовые кроты»… Хочешь вступить в команду?

Девчонку будто ветром сдуло.

* * *

В зале ресторана не было никого. Официанты стояли у стойки, скучали, смотрели на меня без интереса – я в их глазах была не клиент, а недоразумение.

– Здесь был мужчина…

– Недавно ушел.

– Когда?!

– С полчаса назад.

Это был удар. Я почему-то была уверена, что Герман останется ждать меня, как обещал.

Я все-таки поверила обещаниям Тени?!

На веранде назревал скандал. Администраторша наскакивала на Сэма, как боевой петух на индюка:

– Немедленно уберите это отсюда! А вдруг это бомба?!

– А вдруг это медицинский прибор? – Сэм невозмутимо улыбался. – Он мне необходим по жизненным показаниям…

Облупившийся баллон на тележке при свете дня выглядел странно и, пожалуй, страшновато. Меньше всего он был похож на медицинский прибор.

– Я звоню в полицию! – заявила администраторша.

– Не надо, – вмешалась я. – Мы уже уходим.

– А серьезно, что это у вас? – спросил на выходе охранник.

– Резервная криогенная установка.

– А-а, – протянул он понимающе.

У меня в кармане курлыкнул телефон. Пришло сообщение.

Я знала, что там внутри. И почти знала, что увижу на вложенной фотографии.

– Что случилось? – Сэм положил мне руку на плечо…

Они стояли внизу, на пристани, на Воробьевской набережной. Мама казалась счастливой и пьяной. Ее букет, все тот же, немного увял с утра, но она все так же прижимала его к груди.

Я сдавила в кулаке свой кулон…

На месте мамы был обтянутый черной кожей скелет.

* * *

– Последний рейс на сегодня! – разносился над берегом женский голос, усиленный мегафоном. – Последняя прогулка по Москве-реке, подходим за билетами в кассу! Кто опоздает, ждет до завтра! Последняя прогулка на сегодняшний день!

Я увидела их издалека. Пароход медленно отваливал от пристани. Я бросилась бежать, как не бегала никогда в жизни.

– Мама!