- Как мелкий? Растёт? – бесцеремонно заглядывает в коляску.

- О, да! С каждым днём.

- Похож на Андрея Вячеславовича! – качает головой Алина. - Лерка совсем другой была, точно копия мать: блондинка с фарфоровой кожей, только глаза достались от отца.

Однажды Лера показывала мне старые мамины фото, на которых была изображена красивая молодая женщина с младенцем на руках: чётко прорисованные скулы, острый подбородок, большие глубокие глаза и длинные вьющиеся волосы. Мать моей подруги была первой женой Андрея. Женщиной на которой Муратов женился по большой и страстной любви. В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что чуточку ей в этом завидую…

Алина плюхается на скамейку под ветвистым дубом и достает из кармана электронную сигарету. Судя по её расслабленному виду, она никуда не торопится и желает продолжить наш разговор. Я сажусь чуть поодаль, чтобы дым не попадал в коляску и начинаю ей покачивать. Общение с Алиной выходит не слишком обременительным, поэтому через некоторое время я всё же расслабляюсь и включаюсь в разговор.

- А я послезавтра улетаю в Америку, - произносит девушка, выпуская тонкую струйку дыма. - Отец оплатил учёбу в Колумбийском университете.

- Поздравляю тебя, - теперь уже искреннее улыбаюсь ей.

- Ага, спасибо. Он говорит, что Муратову тоже следовало поступить так с дочерью. Мол, большие деньги и вседозволенность в нашей стране развращают. В Штатах всё по-другому.

- Знал бы где упадёшь, соломки бы подстелил, - отвечаю ей, неосознанно защищая Андрея.

Лера была взрослой самостоятельной девочкой, просто в какой-то момент не справилась с собой, побоялась просить о помощи, не осознала, что игры с наркотиками зашли настолько далеко. Андрей не мог ходить за ней по пятам. Девятнадцать — тот возраст, когда дети жаждут свободного полета.

Это на шумной вечеринке по случаю дня рождения Алины – дочери известного чиновника, я впервые увидела, как Лера нюхает кокаин, чтобы понравится своему парню. Алкоголь лился рекой, а наркотики были чем-то совершенно обыденным на этом вечере. Можно было попробовать каждому желающему, словно элитное угощение.

- И то верно, - подтверждает Алина. – Впрочем, папа не только поэтому меня отправляет в Штаты. Говорит, что времена неспокойные. Недаром Муратов закрыл тебя и ребенка у себя дома.

От такой осведомленности становится не по себе. Хочется сказать ей что-то в ответ, но слова куда-то испаряются и в этот момент в руке оживает мобильный. На дисплее светится номер мамы, я прошу прощения у Алины и тут же снимаю трубку.

У неё проблемы – напарница подставила на приличную сумму денег. Мама плачет в телефонную трубку и боится, что директор магазина её уволит, а я успокаиваю родительницу как могу и обещаю, что переведу деньги на карту уже сегодня. В конце концов, Алине надоедает ждать пока я закончу разговор с мамой, поэтому она подмигивает, машет рукой на прощание и уходит на территорию своего дома.

Проблему с мамой удается уладить в считанные минуты. Я отправляю ей все деньги, которые мне удалось заработать на ведении отчётности для интернет-магазина. Мне ничуть не жалко того, что я лишилась зарплаты. Сумма была небольшой, гораздо меньше той, что была доступна на карте, которую дал мне Андрей. Но эта сумма грела и давала мне возможность поверить в собственные силы. Дальше - больше.

После кормления Илюшка засыпает. Я занимаю себя чем угодно, лишь бы не думать о том, что сегодня возвращается Андрей. Интересно после возвращения в город он сразу же приедет домой? Или на работу? Позвонит предварительно или нет? Нужно будет одеться поприличнее и нанести на лицо макияж.

Чтобы скоротать тянущееся словно резина время, прошу водителя отвезти меня на кладбище. К собственному стыду я давно не была у Леры. Можно придумать сколько угодно причин к своему оправданию, но факт остается фактом. По дороге на кладбище я прошу водителя заехать в цветочный магазин, в котором покупаю букет из белых ирисов.

Быстро ступая по извилистой дорожке, чувствую, как к глазам подбираются слёзы. Мне до сих пор не верится, что Леры не стало. Кажется, что в холодной сырой земле лежит вовсе не она… Это какая-то дурацкая ошибка! Заблуждение! Она вот-вот вернётся и всё как прежде станет.

Я столбенею, когда замечаю силуэт Андрея. Странно, что я не видела его автомобиль на входе. Конечности начинает покалывать, а пальцы разжимают букет цветов, и я едва успеваю подхватить его на лету. Муратов стоит у могилы дочери, сунув руки в карманы брюк и опустив взгляд вниз. Он молчит и думает о чем-то своём. Страшно представить какие мысли блуждают у него в голове. Не должны… не должны родители хоронить своих детей.

В момент, когда я думаю о том, чтобы вернуться в машину, Андрей поворачивается в мою сторону.  Наверное, слышит шорох или чувствует, что за ним наблюдают. Взгляд холодный и словно пустой, а лицо нахмуренное, но при виде меня его морщинки между бровей почему-то разглаживаются. Бежать уже поздно.

На негнущихся ногах иду в его сторону.

- Привет, - произношу негромко, а сам Андрей лишь кивает в ответ.

Осторожно опускаю цветы рядом с роскошным букетом алых роз и тут же выпрямляюсь. Ощущение такое, что я заглядываю в самый сокровенный уголок его души… Напрасно я думала о том, что первым делом Андрей приедет к нам. Его тянуло к дочери.

На памятнике изображена фотография Леры. На ней она смеется: искреннее и открыто, обнажая белоснежные ровные зубы. Это было её любимое фото, которое стояло на аватарках во всех соцсетях. Подруга редко грустила и была самым неунывающим человеком, которого я когда-либо знала.

- Ты разговариваешь с ней? – внезапно спрашиваю у Андрея.

Замечаю, как крепко сжимаются его челюсти и напрягается тело. Наверное, не стоило его ни о чем спрашивать. Я дура… Какая же я дура!

- Нет, - отвечает чуть позже.

В голосе нет ни капли злости или раздражения. Только грусть и обречённость...

- А я постоянно. Это некий ритуал для меня… Рассказать, как проходили дни, какая погода на улице и даже то, что творится в мире, который она покинула. Уверена, что она слышит нас, - я замолкаю и до боли прикусываю нижнюю губу, чтобы не расплакаться перед Андреем. – Она знала о нас с тобой… В тот день… В тот день, когда всё случилось, Лера сказала, что видела нас на парковке у отеля. Видела, как мы целовались, как ты обнимал меня.

Я вскидываю взгляд на Муратова и жду одобрения на то, чтобы продолжить этот разговор. Если я только увижу в его глазах что-то похожее на раздражение, то тут же прервусь. В этот момент я чувствую, что обязана об этом сказать.

- Продолжай, - произносит Андрей шумно вздохнув.

- Она говорила, что была не против наших отношений. И про Илюшу она знала… Я о беременности ей одной из первых рассказала.

Запнувшись, понимаю, что хватит. Больше не смогу ничего сказать, потому что мой монолог вот-вот перерастет в истерику. Я вспоминаю бледное лицо Леры, нежный голос и улыбку, которая не покидала её до самого конца. Я всё это помню и никогда в своей жизни не забуду.