Тайрелл продолжал рассматривать индейцев взглядом человека, для которого это знание означало жизнь, а не преждевременную смерть. Наличие оружия объясняло, в чем заключалась привлекательность Каскабеля для молодых воинов. У себя в резервации они недоедали, не говоря уже о том, чтобы вооружиться чем-то более существенным, помимо того, что они могли изготовить своими руками. Они даже не были свободны в выборе земель для охоты. Примкнув к отряду Каскабеля, молодые воины получали шанс покрыть себя славой и увековечить свое имя в легендах племени, они досыта питались и получали оружие.

То, что эти воины становились живой мишенью для любого белого человека, добавляло их жизни остроты. В конце концов, не так уж много белых людей было поблизости.

Тайрелл отлично знал, что очень скоро ситуация изменится, даже если сами индейцы об этом пока не догадывались. С тех пор как закончилась Гражданская война, свободные, как вольные пташки, и лишенные гражданских прав белые люди направились на запад страны. Большинство из них нюхало порох в битвах, поэтому их ничуть не пугала возможная стычка с индейцами. Тайрелл сам был одним из таких людей, так же как и его братья. Сотни и тысячи людей, подобно Маккензи, притягивались дикими горизонтами запада и соблазнительными обещаниями лучшей жизни для каждого, у кого достанет мужества и выдержки противостоять трудностям. Новая земля не сдержит всех своих обещаний, но каждый охотник за удачей был уверен, что именно его мечта воплотится в реальность.

Эти люди будут оснащены самовзводными винтовками и карабинами, а также таким количеством пуль, сколько сумеют унести. Индейцы могут заполучить часть этого оружия, чтобы сеять с его помощью смерть и разрушение, но на запад устремится все больше и больше белый людей, которые превзойдут числом и силой знания индейцев особенностей местного ландшафта.

Тай ни секунды не сомневался в исходе битвы между краснокожими и бледнолицыми, но он был не до конца уверен, что доживет до того времени, когда можно будет отпраздновать поражение мятежников.

Внезапно всадники остановились. Один из них спешился и, присев на корточки, принялся что-то рассматривать на земле. Затем поднялся, отошел на несколько шагов и снова приник к земле, глядя на что-то под другим углом.

Тай лежал не шелохнувшись, мысленно повторяя свои действия на случай, если их с Жанной обнаружат. Его новый карабин может за минуту причинить такой же ущерб, как десяток однозарядных ружей. Даже принимая во внимание тот факт, что у него не было возможности привыкнуть к винчестеру, он наверняка сможет вывести из игры двоих воинов, прежде чем остальные спрячутся в укрытие. Это даст Жанне возможность ускользнуть, пока сам он будет играть в кошки-мышки с оставшимися индейцами. Если ему немного повезет, он выпутается из этой переделки.

А если повезет по-крупному, их с Жанной просто не заметят.

Когда воин наконец снова сел на лошадь и вся пятерка продолжила двигаться по дальней кромке луга, ни разу не взглянув в ту сторону, где прятались Жанна и Тай, он вздохнул с облегчением. Он знал нескольких человек, кому доставляло удовольствие сражаться и убивать, но сам был не из их числа. Он радовался тому, что индейцы скрылись за деревьями и ему не пришлось опробовать в действии свой новый карабин.

Ни Тайрелл, ни Жанна не пошевелились, чтобы не выдать своего укрытия. Что-то привлекло внимание индейцев настолько, что они отклонились от первоначального маршрута охоты. Если их любопытство будет быстро удовлетворено, они вернутся на луг, чтобы возобновить преследование оленя.

Жанна, лежащая настолько близко к Таю, что чувствовала его тело правым боком, слегка подвинулась, чтобы прижаться к нему еще теснее, напоминая ему о своем присутствии. За последние пять дней она только этим и занималась: наклонялась к нему у костра, касалась его руки, передавая ему миску с едой, или притворно оступалась по дороге, чтобы он был вынужден ее поддерживать.

Она видела, какими глазами он смотрел на нее, но больше не была уверена в том, что сможет бессердечно рассмеяться ему в лицо и уйти, если он будет на коленях умолять о близости с ней. При мысли об этом ее саму бросало в жар, и она была готова ответить на пламенный призыв его плоти.

Бронзовый свет сумерек заливал луг. Скоро из укрытия выйдут олени, чтобы пощипать травку. Сначала они будут держаться ближе к западной оконечности луга, скрытой в густой тени сосен. По мере того как тени будут удлиняться, грациозные животные распространятся по всему лугу.

Именно тогда для Тайрелла и Жанны наступит самое благоприятное время покинуть свое укрытие. Не то чтобы Тай ожидал натолкнуться ночью на индейцев, но он слишком хорошо усвоил, что лучший способ сохранить жизнь — действовать неожиданно.

Кроме того, было удивительно приятно лежать на толстом ковре из сосновых иголок, слушая птиц, устраивающихся на ночлег и пересвистывающихся друг с другом, словно им нужно было сообщить множество важной информации за те несколько минут, пока еще не померкли последние золотые лучи заходящего солнца и не стало совершенно темно.

Также было приятно ощущать теплое тело Жанны, прижимающейся к его левому боку. Поразмыслив над этим, Тай заключил, что «приятно» — не совсем верное слово для обозначения смеси пламени чувственности и психологической пытки, которым девушка подвергала его последние несколько дней. Куда бы он ни повернулся, она была тут как тут, дотрагиваясь до него с самым будничным видом, словно ничего особенного не происходит. Постоянно. Ее улыбка или легкое касание, чистый взгляд серых глаз или мягкий смех заставляли его плоть напрягаться от желания.

Тайрелл подозревал, что девушка таким образом сводит с ним счеты за то, что он недооценил ее женскую привлекательность, но не мог сказать этого наверняка. Любому ее действию и жесту всегда находилось простое логическое объяснение.

Ее прикосновения сводили его с ума, кожу словно охватывали языки пламени, сладко нашептывающие, что под мужской одеждой скрывается девушка. С каждой последующей секундой уверенность в том, что индейцы не вернутся, росла, и аромат тела Жанны становился все более привлекательным. Тай ощущал ее дыхание и ничего не хотел сильнее, как прижаться к ней своим телом.

Он ни на минуту не забывал их единственный поцелуй, воспоминания о котором заставляли кровь быстрее бежать по его венам и твердеть его плоть. Но Жанне тот поцелуй не понравился. Она восприняла его как наказание.

В действительности наказанным себя чувствовал Тайрелл. Жанна спасла его жизнь, и он был за это в долгу у нее, поклявшись себе, что никогда не будет вести себя с ней, как другие мужчины — пугать или преследовать. Единственный способ сдержать обещание заключался в том, что он должен был держать при себе свои алчущие руки, а также свой алчущий…

— Тай? — чуть слышно позвала девушка.

Тело ее дрожало мелкой дрожью, и голос также звучал нетвердо, но он все же услышал ее зов. Он не знал, сколько еще времени сможет сдерживать свое желание коснуться ее бедер, когда она ведет его секретными, только ей известными тропами.