Оказавшись позади телохранителя, Виктор ухватил того одной рукой за подбородок, другой за мощный затылок и резко провернул.

– Долго возишься, – зло произнес морпех, оттаскивая в сторону агонизирующее тело.

– У меня другой профиль, – огрызнулся оперативник. Савченко не успел ему ответить. Дверь в глубине холла неожиданно широко распахнулась, и в помещение ворвался Омар Хаджи – шум привлек его внимание и разозлил не на шутку. Палестинец был полон решимости устроить самый страшный разнос своей челяди, но, увидев чужаков в женском одеянии, сперва замер, пораженный, потом сорвался с места, пытаясь скрыться в глубине лабиринта комнат номера люкс.

Виктор, подобрав полы своего одеяния, бросился следом, на ходу подхватывая увесистый пуфик, обтянутый бело-черной шкурой зебры, и, широко размахнувшись, метнул его вперед. Пуфик врезался Омару между лопаток и придал ему ускорение, от чего палестинец развел руки и во весь рост рухнул на живот, издав неприличный звук. Савченко в два прыжка преодолел все пространство комнаты, наклонился над арабом, но дальнейшая нейтрализация не потребовалась. Хаджи лежал без чувств.

– Тащите его в спальню, – распорядилась Алена.

Палестинца уложили на широкую кровать и привязали руки к спинке. Молодая женщина бросила сумочку на прикроватную тумбочку и обратилась к своим спутникам:

– А теперь оставьте нас одних.

– Это уже напоминает отрывок из немецкого фильма для взрослых, – оглядев с усмешкой тяжело вздымающийся живот посредника, проговорил Кирилл.

– Не тяни время, – сердито ответила Воронцова, натягивая на руки прозрачные латексные перчатки, потом достала из сумочки шприц-тюбик в пластиковой оболочке.

Лялькин пожал плечами и вышел, осторожно прикрыв дверь. Тем временем Виктор извлек из недр балахона АКМС и, передернув затвор, устроился в кресле, направив ствол десантного автомата на входную дверь. Просторная женская одежда позволила не только захватить с собой оружие, даже надеть «лифчик», набитый боеприпасами. Причем это не бросалось в глаза.

Кирилл внимательно смотрел на своего товарища, на автомат с откидным металлическим прикладом, стволом, как камуфляжем, покрытым пятнами сгоревшей краски от частой стрельбы, деревянное цевье с давно стертым лаком. Оружие, что называется, давно находилось в пользовании. Затем взгляд оперативника сместился на шею диверсанта – из-под балахона змейкой в уголок рта тянулся шнурок, конец которого тот сейчас зажимал зубами.

– Ну ты даешь, Стрелок, прямо к войне приготовился, – занимая соседнее кресло, с усмешкой констатировал Лялькин.

– Я к ней всегда готов, – не отрывая взгляда от входной двери, серьезно ответил Виктор.

«Время неумолимо и всех нас меняет до неузнаваемости», – затягиваясь крепким табаком, уже без тени улыбки подумал Кирилл. Действительно, десять лет тому назад, когда они познакомились с Савченко, он сам был совсем молодым оперативником госбезопасности, которого, кроме Христофорова, никто не хотел держать в своем отделе, что в любой момент могло вылиться в банальное увольнение с «волчьим билетом». А Виктор оказался бежавшим из чеченского плена срочником-морпехом. Теперь же, спустя годы, Кирилл Лялькин сам стал матерым сыскарем-«волкодавом», а ушастый срочник превратился в настоящего солдата.

Алена Воронцова вышла из спальни через сорок минут. Прежде чем прикрыть лицо повязкой, глухо бросила:

– Все, уходим, как договорились, по одному.

– А как же Омар? – невпопад спросил Кирилл, наблюдая, как его напарник прячет оружие под балахон.

– Он уже на пути к Аллаху, чтобы отчитаться за свои злодеяния.

Спрашивать, что делать с трупами охранников, и вовсе было глупо.

Покинув гостиничный номер, троица прошла по коридору в сторону лифта. На первый этаж спускались по отдельности. Едва оказавшись в фойе отеля, разошлись в разные стороны, смешавшись с разношерстной толпой постояльцев, и беспрепятственно покинули «Приют бедуина» через разные входы.

На парковке оказались одновременно. Воронцова молча села за руль «Ситроена», мужчины разместились на заднем сиденье. Машина неторопливо вырулила со стоянки. Стоящий на перекрестке полицейский скользнул по автомобилю усталым, отупевшим взглядом и уставился на другую сторону перекрестка. Через час, когда стало известно об убийстве в номере люкс «Приюта бедуина», страж порядка даже не вспомнил о «Ситроене» с тремя женщинами с закрытыми наглухо лицами. Впрочем, их столько мелькало перед ним за долгий жаркий день – и в чадрах, и в никабах, и в хиджабах, – что поневоле все сливались в одно нечто бесформенное.

– Ну, как, удалось выяснить что-нибудь по делу у нашего жадного друга? – первым нарушил игру в молчанку Кирилл, когда они остановились за городом, чтобы избавиться от мусульманских нарядов.

– Удалось, – едва кивнула координатор, обильно поливая бензином сброшенные в кучу хламиды и платки-никабы. – Вчера нашего пленника продали аравийскому шейху Салеху Фейсалу Аль-Кадибу. Сегодня должны привезти посреднику его долю.

– Не в коня, оказывается, будет корм, – проговорил Савченко, пряча автомат и боеприпасы под автомобильное кресло.

– Правильно говорил Донцов, – вставил Лялькин, злясь, что они так просчитались и все могло бы давно закончиться, если бы расследование начали не с переговоров, а с допроса, – переговоры редко дают нужный результат, а только затягивают временную петлю. Что ситуацию только усугубляет.

– Действительно, яйца, зажатые в тиски, куда эффективнее самых заумных и задушевных разговоров, – отряхивая руки, подтвердил Виктор и спросил у Алены: – Ну, а тебе-то как удалось этого таракана так быстро расколоть?

– Никакого насилия, исключительно новейшие технологии, – рассмеялась Воронцова, раскурила сигарету и бросила горящую спичку на комок вещей, которые тут же вспыхнули ярко-оранжевым пламенем. – Достаточно одного укола боевой химии, – в полыхавшее пламя полетел шприц-тюбик. – «Консервный нож» – последняя разработка натовских химиков, ее используют коммандос в «горячих точках» для скоростного допроса пленных террористов.

– Ну, значит, нам теперь будет что деду сообщить, – подтолкнув носком туфли подол чьей-то хламиды, заявил Лялькин.

Словоохотливый оперативник даже не мог себе представить, насколько попал в «десятку» с дедом…

Наложница была высокой, полнотелой брюнеткой лет двадцати. Упругое тело плотно облегал наряд из золотистой чешуи монет – короткая юбка и миниатюрный лифчик, едва прикрывавший пышную грудь. Девушка исполняла танец живота всего для одного гостя – доктора Карла Мерка, который сегодня прилетел в Мадина Эмана. Для скорейшей адаптации после райской жизни на вилле на Мальте здесь, в самом сердце Аравийской пустыни, по распоряжению шейха две смуглянки в прозрачных туниках омыли дорогого гостя в мраморной ванне, наполненной теплой, как парное молоко, водой с добавлением ароматного розового масла. Затем ему предложили кальян с гашишем, но от него доктор отказался.