В Вашингтоне, однако, так и не дали добро на официальные контакты Даллеса со «взломщиками».

В начале июля 1944 года в Швейцарию прибыл курьер абвера капитан Теодор Штрюнк (знакомый Гизевиуса), сообщивший о планах фон Штауффенберга ликвидировать Гитлера в ближайшее время. Даллес передал об этом по радиотелефону в Вашингтон, хотя и без указания подробностей. Штауффенберг хотел убить Гитлера сначала 11-го, затем 16 июля. Однако в первый раз на совещании не было Гиммлера, а во второй — Гитлера, Гиммлера и Геринга.

Между тем Даллес сообщил Доновану 12 июля, что в Германии могут произойти неожиданные события и что Гизевиус возвращается «на север» для участия в них. Даллес почти требовал от Вашингтона показать немецкой оппозиции готовность сесть с ней за стол переговоров в случае успеха заговора. Причем самостоятельно ли, или со ссылкой на заговорщиков Даллес переправил в Вашингтон явную дезинформацию. Мол, если не устранить Гитлера, то контрпереворот произведет Гиммлер, склонный немедленно договориться с Москвой.

Что касается заговора, сообщал Рузвельту Донован со ссылкой на Даллеса: «Такая акция зависит от заверений со стороны Британии и Соединенных Штатов, что если нацисты будут свергнуты, переговоры начнутся только с западными державами, но ни при каких условиях не с СССР. Подчеркивается явный консерватизм руководителей группы (заговорщиков), равно как и их готовность сотрудничать с любыми элементами, кроме коммунистов. Группа подчеркивает свою решимость не допустить перехода Центральной Европы под советское доминирование»[110].

Рузвельт, однако, занял на первый взгляд довольно странную позицию в отношении возможного покушения на Гитлера — он счел, что убивать глав государств (даже таких) «недостойно». Поэтому никакие органы США в заговоре участвовать не должны: «Если мы начнем убивать глав государств, то только Богу известно, где мы окажемся»[111].

Но на самом деле Рузвельт не поддался давлению Донована и Даллеса, прежде всего потому, что не хотел портить отношения с Москвой. Президент США прекрасно понимал, что будет означать поддержка американцами антисоветского переворота в Берлине. К тому же англичане совершенно правильно окрестили заговорщиков как так называемую оппозицию, состоящую из прусских милитаристов.

Понимая позицию Рузвельта, Донован и Даллес в начале июля 1944 года завалили президента дезинформацией о якобы шедших или планировавшихся сепаратных переговорах между Москвой и Берлином. Мол, немецкие и советские дипломаты ведут тайные переговоры в Стокгольме. Советский посол в Токио Малик едет в Москву и везет предложения японцев помириться с Германией и направить Красную армию против западных держав. К чести Рузвельта, он не поверил этим «сведениям», и Антигитлеровская коалиция была сохранена.

Пока Даллес плел в Берне паутину тайных переговоров с немецкими консерваторами и милитаристами, все внимание УСС и лично Донована было подчинено обеспечению благоприятных условий для предстоявшей высадки союзников в Нормандии. Успех был крайне нужен «Дикому Биллу», так как к тому времени УСС не могло похвастаться особыми заслугами, а военные вообще считали эту организацию излишней.

Начиная с 1943 года вместе с англичанами УСС организовало заброску во Францию с парашютом, с подводных лодок и катеров более 375 агентов-американцев и примерно 600 французов. Группы успешно приступили к работе. Они должны были собирать информацию о передвижениях немцев, а также по кодовому сигналу непосредственно перед высадкой союзников парализовать транспортное сообщение на севере Франции. Только в последний месяц перед началом операции «Оверлорд» с парашютом во Францию спрыгнули 52 агента, семь из которых получили при приземлении серьезные ранения.

Англичане и американцы активно сбрасывали контейнеры с оружием и боеприпасами для французских партизан. Только УСС сбросило более 20 тысяч тонн грузов. Всего к моменту высадки союзников во Франции там активно работало как минимум 90 разведывательно-диверсионных групп, в каждую из которых входил оперативник УСС, сотрудник британской разведки и представитель французского движения Сопротивления.

Все это смотрелось неплохо, однако «Дикого Билла» явно не устраивал тот факт, что в целом за операции во Франции отвечали англичане, а американцы были в общем «на подхвате». Доновану же хотелось героизма и подвигов, которые можно было бы конвертировать в сохранение УСС на послевоенный период и придание разведке наконец полностью самостоятельного статуса в американском бюрократическом аппарате.

Донован решил, что ему просто необходимо высадиться во Франции вместе с передовыми частями. Практической пользы от этого не было никакой, но с точки зрения пиара могло бы и пригодиться. Сойдя на берег, Донован и его лондонский резидент Дэвид Брюс попали под огонь из немецкого пулеметного гнезда и залегли. «Дикий Билл» картинно объявил, что в плен попасть они не могут, поэтому Брюсу надо приготовить две ампулы с ядом. Но у того яда не оказалось. Тогда Донован стал искать свои ампулы и выяснил, что забыл их в лондонском отеле. «Дэвид, — приказал Донован Брюсу, — если мы выберемся отсюда живыми, пожалуйста, передайте портье в отеле, чтобы он не разрешал никому трогать медикаменты в ванной моего номера»[112]. В отсутствие яда «Дикий Билл» распорядился, что в «случае чего» он убьет Брюса, а потом застрелится сам.

Но никакой реальной опасности не было, и уже 14 июня 1944 года Донован докладывал в Вашингтоне Рузвельту о своих впечатлениях. Шеф УСС был вынужден признать, что союзники смогли создать в Нормандии плацдарм лишь потому, что вермахт как таковой был к тому времени уже сильно ослаблен как психологически, так и материально. И ослаблен на советско-германском фронте. У Германии, подчеркнул Донован, практически уже не было полноценных ВВС. Роль же групп УСС во Франции была крайне незначительной (хотя об этом Донован предпочел умолчать). Просто вермахту было нечего перебрасывать в Нормандию — все более или менее боеспособные дивизии Гитлера находились тогда на Украине и в Белоруссии. По самой же Франции немцы передвигались в общем беспрепятственно.

Тем не менее Донована не покидали мечты о военных лаврах героя. Он решил быть среди тех, кто освободит Париж. Правда, целых два месяца союзники никак не могли выйти за пределы нормандского плацдарма, и только разгром группы армий «Центр» в Белоруссии — крупнейшее военное поражение Германии за годы войны — дал им возможность оперативного маневра.

В августе 1944 года Донован встретился в Неаполе с Тито, который был недоволен посылкой миссии УСС к четникам Михайловича, сотрудничавшего с немцами. Во время переговоров на вилле знакомой Донована миссис Уильямс в комнату ворвалась любимая эльзасская овчарка Тито и хвостом смахнула на пол ценный кофейный сервиз. После войны миссис Уильямс выставила УСС счет за утраченную посуду и подала на разведку в суд. Кроме того, она утверждала, что оперативники «Дикого Билла» уничтожили все запасы в ее винном погребе.