В 21.00 Чемберлен объявил о своей отставке в радиообращении к народу, призвав поддержать своего преемника. Наша нынешняя королева, которой в то время было четырнадцать лет, сказала своей матери, что это потрясло ее до слез. Тем временем Черчилль работал до самой ночи, и когда он в три часа утра наконец добрался до постели, то «ощущал глубокое облегчение. Наконец у меня была полная власть отдавать распоряжения. Я чувствовал себя так, как будто меня ведет судьба, и что вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к этому моменту и этому испытанию».

21 июня 1940 г. Гитлер посетил расположенный в Компьене, недалеко от Парижа, мемориал, посвященный победе над Германией в Первой мировой войне. Корреспондент одной из американских газет, Уильям Ширер, так описал язык тела, на котором Гитлер говорил в тот триумфальный день:

Он подходит к памятнику, и в каждом его движении ясно читается презрение… Он медленно обводит взглядом поляну… Внезапно, как будто его лицо не достаточно выражает обуревающие его чувства, он встает в позу, полностью соответствующую его настроению. Мгновенно он упирает руки в боки, широко разводит в стороны локти и расставляет ноги. Всем своим видом он демонстрирует откровенное пренебрежение к этому месту и всему, что оно олицетворяло на протяжении прошедших двадцати двух лет, являясь, таким образом, символом унижения Германской империи.

Неделю спустя, 28 июня, Гитлер совершил две вещи, совершенно ему не свойственные: он встал пораньше и отправился осматривать окрестности. Подобно всякому добросовестному немецкому туристу, фюрер подготовился к экскурсии, прочитав об архитектурных шедеврах Парижа. Пока колонна черных лимузинов Mercedes-Benz пересекала площадь Мадлен по пути к Триумфальной арке, он с удовольствием демонстрировал свите свои познания.

В Доме инвалидов Гитлер в молчании долго смотрел на гробницу Наполеона, еще одного императора-завоевателя, с которым фюрер часто любил себя сравнивать. Теперь Гитлер верил, что его лидерские качества сделали его, по словам генерала Кейтеля, «величайшим полководцем всех времен». Всего за десять месяцев немецкая армия завоевала пол-Европы. Непокоренными оставались только британцы и их доминионы, а также храбрая Греция. Однако метод, с помощью которого Гитлеру удалось добиться первоначального успеха, со временем оказался самой большой его слабостью, и, воспользовавшись этим, Черчилль показал пример всем, кто сегодня стремится стать лидером.

Когда Гитлер возвратился в Германию после молниеносной победы над Францией, его популярность достигла наивысшей точки. Но «блицкриг», этот новый прием ведения войны, не был его изобретением. Как не был его детищем и план вторжения во Францию. Эта заслуга принадлежит двум генералам, Эриху фон Манштейну и Гейнцу Гудериану. Еще в начале 1930-х гг. Гудериан выступал за проведение быстрых танковых операций, призванных застать врага врасплох. Основываясь на идеях Гудериана, Манштейн разработал так называемый план «Удар серпа», чтобы обойти французские укрепления и свести на нет численное превосходство противника.

Манштейн хотел нанести танковый удар через заросшие лесами склоны Арденнских гор, местность, считавшуюся непроходимой для танков. Атаковать в этом месте казалось безумием, но именно поэтому стратегия немцев оказалась столь успешной. Панцерные дивизии должны были наносить удары там, где враг ожидал этого меньше всего. Это позволило бы им вбить клин между войсками союзников, стремительно продвигаясь к побережью Ла-Манша – подобно удару серпа (метафора принадлежит Черчиллю).

Большинство генералов верховного командования предпочитали более традиционные приемы ведения войны, и в качестве основного направления атаки рассматривали удар с севера, со стороны Льежа. Они считали панцерный маневр Манштейна через Арденны слишком рискованным. Манштейн был поспешно переведен на незначительный пост. Но затем вмешался фюрер. Ему скучные планы верховного командования показались не более чем «идеями курсанта военного училища»[67]. «Уд ар серпа» Манштейна, наоборот, хотя и означал огромный риск, но при этом содержал элемент неожиданности, что вызывало одобрение фюрера. Поэтому Гитлер приказал Верховному командованию принять план Манштейна.

Это был пример вдохновенного лидерства. Гитлер понимал, что планы верховного командования влекут за собой больший риск, нежели на первый взгляд безрассудный «Удар серпа», поскольку традиционная атака с севера была именно тем, чего ожидали союзники. Успешные лидеры не пускаются в авантюры; они идут на обдуманный риск, потому что понимают, что иногда самым опасным является вообще не рисковать.

Однако если бы не смелость и находчивость Гудериана, немецкое вторжение имело все шансы увязнуть в окопной войне времен Первой мировой. Когда на третий день вторжения танки Гудериана подошли к Маасу, Гитлер и верховное командование приказали ему ждать подхода пехотных дивизий, которые двигались так быстро, как могли. В результате на дорогах образовался крупнейший затор, какой когда-либо видела Европа: колонны из 1500 танков и 1,5 миллиона человек растянулись на 150 километров – от Мааса до Рейна. Когда острие серпа начало вонзаться глубже, угрожая отрезать французские и британские части на севере от остальных войск на юге, фюрера охватили сомнения. Он беспокоился за неприкрытые фланги передовых танковых частей под командованием Гудериана. Гудериан понимал, что каждый потерянный день дает союзникам время отойти и перегруппироваться, поэтому 14 мая он принял решение игнорировать приказы Гитлера и продолжать двигаться вперед, увлекая за собой остальные дивизии.

Немецкий «блицкриг» 1940 г. увенчался успехом потому, что союзники боялись вернуться к дорогостоящему противостоянию времен Первой мировой войны. Но если кто-то полагает, что события прошлого точно повторятся в будущем, он почти наверняка проиграет. Вся карьера Гитлера была построена на умении рисковать, однако, когда настало время претворить в жизнь смелый план Манштейна, он продемонстрировал неожиданную потерю самообладания, как это было в Норвегии.

17 мая Франц Гальдер, начальник штаба верховного командования сухопутных войск, написал в своем дневнике: «Крайне неприятный день. Фюрер ужасно нервничает. Он напуган собственным успехом, не хочет рисковать и потому предпочитает остановить нас»[68]. Гудериан получил приказ остановиться у реки Уаза и ждать, когда его догонят пехотные части. Это была крупная тактическая ошибка, показывающая, что Гитлер хотя и хотел рискнуть и использовать приемы «блицкрига», на самом деле не понимал, как они работают.

Гудериан, напротив, полностью осознавал, что только скорость и неожиданность защищают его от контрудара. Возмущенно протестуя против приостановки продвижения, он отказался от командования. Рапорт об отставке он забрал только после того, как получил разрешение осуществить «разведку боем» – что бы там это ни означало на самом деле. Гудериан решил интерпретировать это как разрешение действовать по собственному усмотрению и продвигаться в сторону Ла-Манша, что он незамедлительно и сделал.