Именно тогда заместитель НКО СССР, как говорили в Наркомате обороны, второй по суровости Лев после Троцкого — Лев Захарович Мехлис проводил по указанию Сталина свое «объективное» расследование фактов «предательства и трусости» командующего Западным фронтом Героя Советского Союза генерала армии Д.Г. Павлова. Провел быстро — командующего с группой фронтовых генералов торопливо обвинили и расстреляли.

Затем по указанию сверху Мехлис потребовал от Михеева отправить «толковых» следователей, чтобы «непредвзято» разобраться с историей Кулика. Что и было сделано.

Следователи Павловский и Комаров, во-первых, вскрыли дикую картину разгильдяйства со стороны командования и, в частности, поведения маршала Г.И. Кулика. Были подтверждены следующие факты: паническое отступление отдельных наших частей под непосредственным подчинением «гостя Москвы», явная неподготовленность войск Западного фронта для организации дружного противодействия врагу, потеря управляемости войск, перебои при организации связи, оставление противнику складов с вооружением и боеприпасами, всепоглощающий пожар паникерства и т. д.

Их протоколы допросов дали основание Анатолию Михееву сделать свои выводы с такой суровой резолюцией: «Считаю необходимым Кулика арестовать…»

Конечно же, следует понимать резолюцию Михеева как задержать для выяснения подробностей столь постыдного поведения. Копии материалов, составленных в ходе допросов и обобщенные справки были переданы секретарю ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову по его указанию.

Считаю, уже тогда Михеев стал задумываться по поводу «показательных порок» высшими партийными чиновниками военных разных степеней и ипостасях: в званиях и заслугах перед Отчизной. Момент истины для них был один, как и у народа, — отразить ненавистного, вихрем ворвавшегося на наши земли врага. Вот откуда взялся песенный образ у Булата Окуджавы «Мы за ценой не постоим…» из фильма «Белорусский вокзал».

И самое главное — Анатолий Николаевич видел вселенскую картину повального отступления и на других фронтах. Одной из причин неудач он считал неподготовленность приграничных военных округов к отпору врага, в том числе из-за медлительности командиров разных степеней и Генштаба в инженерном оборудовании новых пограничных рубежей СССР, появившихся после 1939 года.

Михеев пережил лихие тридцатые — страшный период ежовских репрессий, аресты и спешные расстрелы, как правило, невиновных военнослужащих. Он считал, что такой уровень социальной защиты, как ВМН (высшая мера наказания) — расстрел, — это не панацея от всех бед, порой искусственно усиленных партийно-административным аппаратом. Рассуждая об этих напастях в России, Анатолий Николаевич вспомнил, что где-то читал, что он не из тех, кто хочет выстирать флаг, вместо того чтобы сжечь его. Действительно, пролетарский красный флаг был забрызган в ходе репрессий кровью, в том числе и невиновных советских граждан.

Вторая волна репрессий, безусловно меньшей силы, настигла советских граждан во время прихода в НКВД Лаврентия Берии. Чистки в армии и в самих органах государственной безопасности перед войной, и в самом ее начале достигали тоже внушительных цифр. Конечно, масштабы репрессивных чисток были не такими кровавыми, как при Ежове и Ягоде. А при Хрущеве разве не чистили МВД и КГБ от бывших сотрудников НКГБ и МГБ?

Чистили тысячами, в том числе только из-за того, что работали при Берии и Сталине. Но человек не выбирает время своего появления на свет. Люди, прожившие какой-то отрезок жизни, не могут задним числом исправить свою биографию. Они должны жить и работать с ней, имея возможность исправить каждый себя на новой стезе работы, службы, жизни.

Каждый чиновник, ставший большим и ответственным руководителем «своего» теперь ведомства, обязан по определению и его разумению создавать коллектив под себя. Эта традиция приглашения на службу хорошо знакомых, близких людей, верных не профессиональному долгу, а прихотям начальника большого или малого, к великому сожалению, не перевелась до сих пор. Как говорится, нас привязывают к жизни те, кому мы служим опорой…

* * *

А теперь несколько подробнее о новой госгранице.

После 1939 года и захвата Германией Польши встал вопрос изменения государственной границы СССР взамен проведенной в 20-е годы по Рижскому договору так называемой «линии Керзона». Тогда Польша захватила земли Западной Украины и Западной Белоруссии и усиленно проводила политику полонизации, что вызывало недовольство, стачки, бунты местного населения — украинцев и белорусов. Поляки на свою голову породили украинский воинствующий национализм из числа аборигенов Галиции.

Старая линия госграницы Советского Союза оставалась в глубоком тылу с построенными дотами и дзотами как с советской, так и польской стороны. С поражением Варшавы во Второй мировой войне и практическом прекращении существования как суверенного государства Польши, встал остро вопрос обустройства советской границы в инженерном плане на присоединенных территориях. Правительство и лично Сталин придавали большое значение сооружению на новых рубежах Советской России укрепрайонов с густой сетью траншей, окопов и блиндажей, а также долговременных хорошо пристрелянных огневых точек в бетонном и земляном вариантах.

Будучи начальником Особого отдела НКВД КОВО, А.Н. Михеев первую половину службы на Украине работал вместе с командующим округом генералом армии С.К. Тимошенко, с которым у него сложились прочные деловые и личностные отношения. Они понимали и уважали друг друга. Тимошенко видел в молодом руководителе армейской контрразведки качества масштабно мыслящего человека. И действительно, Михеев много делал для сохранения высокого уровня боеготовности войск.

Вторую половину службы ему пришлось служить при другом командующем — генерале армии Г.К. Жукове.

Михеев, как специалист по инженерному оборудованию армейских позиций и вообще как думающая личность, неоднократно с тревогой докладывал новому руководителю войсками округа о появившемся замедлении темпов строительных работ в последние месяцы, их затягивании и фактах очковтирательства в делах инженерного оборудования на новой государственной границе.

Герой Халхин-Гола, освободитель Бессарабии и Северной Буковины и полководец РККА в будущей Великой Отечественной войне, Георгий Константинович, по мнению молодого начальника контрразведки KOBO А.Н. Михеева, несколько неадекватно отнесся к проблеме обустройства границы. Он считал, что главное — подтянуть как можно ближе к границе войска. Ох, как эта ошибка больно ударила по личному составу соединений 5-й и 6-й армий Юго-Западного фронта. Недостроенные УРы, ДОТы и ДЗОТы, а некоторые готовые, с завезенным вооружением, но без боеприпасов пришлось нашим воинам оставлять неприятелю, в спешке отступая под напором нацисткой брони и, как правило, моторизованной пехоты.

Во время службы автора во Львове один из ветеранов пограничных войск, участник тех событий, помнится, на праздновании Дня Победы прямо сказал:

— Мы в своих земляных окопчиках и траншеях сутками сдерживали натиск наступающего врага, а если бы ощетинились армейские части УРами и ДОТами, мы бы его держали неделями, а может, и месяцами. Пришедшее наверняка подкрепление второго эшелона обороны или резерва серьезно расстроило бы планы операции «Барбаросса» одолеть Россию блицкригом.