– Что это? – Дима слабо попытался отстраниться.

– Ну что ты как маленький. Обычное жаропонижающее. Давай руку.

Лекарство попало в вену, и через секунду ему стало очень, очень хорошо. Лучше, чем после ее травы, чем после самого невероятного оргазма, лучше самых приятных чувств, которые он когда-либо испытывал. Все эти чувства слились в одном и, взорвавшись ярким фейерверком, рассыпались по организму маленькими разноцветными искрами и, затухая медленно, как пламя угасающей свечи, накрывали его волной покоя. Он снова взял Аду за руку, поцеловал ее пальцы и улыбнулся, как ему показалось, про себя: «Ну и что, что ведьма. Так даже интереснее». Она протянула ему таблетку и стакан воды. Он послушно, без вопросов, выпил и поднял на Аду глаза, полные блаженства:

– Святая Мадонна!

Таблетка действительно была жаропонижающая.

– Я бы не стала горячиться с определениями.

Он подобрался к ней поближе и заглянул в глаза.

– Ада, ты такая красивая. Иди ко мне.

Сон улетучился, ему хотелось разговоров и действий. Но не быстрых, а мягких, плавных и спокойных. Тараканы со зловещими снимками растворились в небытии. Все стало хорошо.

– Дима, ты болеешь. Лежи лучше.

– Я соскучился по тебе.

– Я поставлю фильм. Надо будет завтра смотаться в город за бритвой и привести тебя в порядок. – Ей совершенно не хотелось спать с ним сегодня.

– А ты возьми меня с собой.

– Посмотрим, как будешь себя вести.

– Это далеко?

– Километров двести.

– Ада, я был на чердаке, – сказал он с видом нашкодившего, но покаявшегося мальчишки.

– И что?

– Там много интересного.

– Я знаю.

– Там всякие вещи старинные. Я хотел написать про них.

– Напиши.

– А куда? Ты ведь не редактор? Да?

– Ну и что. Можно ведь писать для себя, если по-настоящему это любишь.

– Слушай, ты права. Я вот прям сейчас пойду и сяду писать для себя. Ада, ну скажи, кто ты?

– Обычный экстрасенс.

– Ух ты! – «Ну вот. Просто экстрасенс». – А ты что, умеешь видеть будущее там всякое и прошлое?

– Умею.

– И мысли читать?!

– Ну, если ввести себя в определенное состояние, то можно, но это нелегко. Скорее считывается состояние человека с его ауры. Вот если он думает о плохом, то и аура предстанет не в лучшем свете. То есть на уровне волн. А вот конкретно мысли – нет, нельзя.

«Пронесло», – подумал Дима, вспомнив нелестные эпитеты, которыми он награждал Аду. Но она добавила:

– Однако, если хорошо разбираться в людях и их психологии, можно легко угадать, о чем думает человек в той или иной ситуации. А я в психологии разбираюсь очень хорошо. И в людях тоже.

Он, честно говоря, ко всей этой экстрасенсорике и психологии относился скептически, поэтому серьезного значения ее словам не придавал. Немного помолчали. Ада углубилась в фильм, и Диме стало казаться, что он понимает, о чем говорят герои.

– Слушай, а мое будущее ты можешь предсказать?

– Вообще-то могу. Только не хочу. Это неинтересно. Я вообще практически все могу.

«Ну да, ну да. И вот эти отмазки: мысли прочитать нельзя, твое будущее мне предсказывать неинтересно».

– А какая у меня была в детстве любимая игрушка?

– Ты что, меня проверяешь?

– Да нет, просто интересно.

– Медведь. Без одного глаза. Ты с ним спал.

– Круто!

– Ты сам рассказывал.

Часа через два его стало отпускать. Постепенно накатил жар, вернулась слабость.

– Чего-то мне опять поплохело.

– Потому что спать надо в твоем состоянии. Спи давай.

– Может, еще лекарства?

– Завтра посмотрим по состоянию.

– Слушай, а ты случайно документы мои не привезла?

– Нет. А зачем они тебе здесь?

– Да, действительно, зачем?

И он вдруг внезапно отключился.

«Первый этап пройден удачно. Надо выбираться дальше». Он начал уже беспокоиться о том, что же будет с ним теперь, но усилием воли решил дать хотя бы небольшой отдых своему истощенному мозгу и просто побыть здесь и сейчас, наслаждаясь небольшой передышкой.

Руке, упакованной в лед, полотенце и пакет, действительно стало легче.

– Так что, значит, ты меня сама тащила оттуда?

– Ага.

– Ну, ты даешь. Тяжело, наверное. Святая женщина.

– Если бы не дождь, я соорудила бы тебе на месте какую-нибудь лежанку. Кстати, а почему в спальне такой бардак, будто там дрались?

– Нет, не дрались. – Он надел смущенную улыбку.

– А, понятно. – Кира почувствовала укол ревности. Иллюзий по поводу того, что он тут делал, не осталось. – Просто картина валяется на полу.

– Сняли. Готовили стену для тебя.

Она подошла к комоду, взяла фотографию:

– Там ведь эта женщина нарисована. Кто она?

– Бабушка.

– Может, поспим еще.

– Я бы сходил в душ. Поможешь мне добраться, чтобы я по дороге нигде не рухнул?

На лице девушки появилось сомнение.

Парень приподнял покрывало и засмеялся:

– Ах, ну да. Так я в него завернусь, если ты стесняешься.

Он сел на диване и попытался встать, придерживая сзади покрывало одной рукой. Голова закружилась, ноги наполнились зудящей ватой.

– Ох, чего-то совсем плохо. – Рухнул обратно и задел мокрое пятно. – Что это?

– Воду пролила.

– Что-то не похоже. – Он потер пятно и понюхал пальцы. – Подожди, я что… Это я?!

По Кириному лицу стало все понятно.

– О, господи! Немощный алкоголик и сестра-сиделка. Отличная парочка. Мне кажется, мы друг другу подходим. – Похоже, в отличие от девушки его совершенно не смутило это происшествие. – Мне все же хотелось хотя бы побриться. Интересно, тут есть утка? Будешь мне подносить в нужный момент.

– Если я найду бритву, то можно побриться здесь. – Кире не понравились ни «святая женщина», ни «сестра-сиделка», потому что ей слишком нравился он сам.

От слова «бритва» ему стало страшно, будто лезвие полоснуло по мозгу, обдало жаром, но он взял себя в руки:

– Возможно, в ванной наверху. В той спальне, где произошла драка, – усмехнулся он и не смог не заметить, что Киру это задело. «Неужели запала? Я еще, стало быть, ничего». Сама она ему как женщина не нравилась. Ему показалось, что она своей тоненькой фигурой и длинными черными волосами ужасно напоминает итальянку. Он помотал головой, чтобы стряхнуть с себя подступивший бред.