Закончив ковыряться с опухолью, они устанавливают дренаж, ушивают твердую мозговую оболочку, кладут выпиленный кусок черепа на место, скрепляют его несколькими титановыми скобками, накрывают сверху кожным лоскутом, зашивают разрез, накладывают повязку. «Я сделал все, что мог», говорит себе хирург.

Нужно еще столько всего успеть, а усталость уже навалилась всем своим весом. Апатия, депрессия, уныние, какие еще есть слова для этого состояния? Хочется воздеть руки к небу, проклясть все это, и уйти прочь, вырваться на свободу, но усилием воли Вера смиряет свой мятежный дух. По коридору из операционной в реанимацию везут мальчика-подростка с перевязанной головой. Вера смотрит на него, думая не как о человеке, а как о дополнительном объеме работы, которую, возможно, придется делать ей. Вздохнув, она заходит в первую палату. Парень с ожогами от удара током пришел в себя и смотрит на нее с немой мольбой – в его глазах жажда жизни, ускользнувшей у него прямо из-под носа. Доктор сказал, что у него нет шансов. Сегодня или завтра поутру он отправится в морг.

– Так не хочется умирать, – говорит он и в интонациях его голоса слышно, что он уже догадался, что скорая смерть неизбежна – его тело истлеет в ближайшие часы, свет боли, всё нарастая, поглотит его целиком: никаких больше попоек с друзьями, никакого секса с малолетними дурочками, ничего, только чавкающая дыра в пустоту и забвение.

Полная девочка, чья шея утыкана дренажными трубками с гноем, жестом просит у Веры воды. Делает три жадных глотка, косится на своего соседа, штора над койкой которого теперь раздернута – он стонал всю ночь и ей интересно узнать, что с ним. Ей хватает одного взгляда, чтобы понять, что все плохо, и она быстро отводит глаза, отворачивается. Его тело начало раздуваться еще вчера, но теперь оно выглядит просто ужасно. Омертвение внутренних тканей перешло в гангрену, сепсис, из-за инфекции стали отказывать почки. Странно, что он еще может говорить.

Вера вспоминает, как увидела этого пациента впервые, когда его только привезли – это был симпатичный парень, типичный дворовый хулиган, но с умными, живыми глазами. Вере всегда нравились такие – задиристые, нахальные, смелые. Но теперь от него мало что осталось и все, чем она может ему помочь – это ввести обезболивающее.

Уже поздно, но Джохар уходит, чтобы встретиться с друзьями, выпить пива и посмотреть с ними футбол в баре неподалёку. Оставшись одна, Марина чувствует себя слабой и ненужной, каждый раз, когда они оказываются врозь, ее страхи воскресают – она уверена, что однажды, машинально поцеловав ее, Джохар уйдет и уже больше никогда к ней не вернется. Возможно, он сделает так даже в этот раз. Её захлестывает отчаяние, слезы капают из глаз. Чтобы отвлечься, она включает телевизор, перебирает несколько каналов, останавливаясь на каком-то пошлом сериале без начала и конца, где сейчас разыгрывается сцена ревности: актеры фальшивят, их мимика, их интонации неестественны, но Марина не замечает этого, она смотрит на экран с благоговейным ужасом – так, словно в этой дурно снятой сцене хитрые боги изобразили предсказание ее собственной судьбы.

Сильное молодое тело Джохара, предвкушая флирт и возможный секс с незнакомками, само несет его к бару, заставляя идти быстро, порывисто. У него прекрасное настроение, он чувствует себя так, как будто весь мир вертится вокруг него, предлагая на выбор самые интенсивные удовольствия – чувство физического превосходства над остальными мужчинами, возможность завоевать, сломив робкое неумелое сопротивление, практически любую женщину, не прибегая при этом к фокусам с деньгами и пусканием пыли в глаза. Что еще нужно для счастья?

– Эй, черножопый! Куда спешишь? – хриплый голос лысого мужичка со скамейки, его осклабившаяся рожа: верхних резцов нет, вместо нескольких других зубов – металлические протезы.

– Еще вякнешь, я тебя остатки зубов заставлю проглотить! – резко остановившись, процеживает Джохар: в его голосе вдруг вновь появляется акцент, от которого он давным-давно избавился. «Тупой долбоеб! Решил доебаться до меня!».

– Изобьешь беспомощного старика? – улыбка становится еще шире, но в глазах – только холодный интерес, он словно ставит опыт и ему нравится реакция, вызванная его словами.

Джохару не хочется пачкаться кровью, он в новой белой футболке, да и мужичок этот действительно тщедушный, хотя и не старик – ему лет сорок пять, максимум пятьдесят. Ввалившиеся щеки, седая щетина, покрытые татуировками руки. Джохар, бросив презрительный взгляд, просто посылает его на хер и идет дальше, говоря себе, что не стоит обращать внимание на таких людей, но его настрой меняется, он испытывает злость, желание кого-нибудь избить.

Зеленое поле во весь экран телевизора, футболисты, их маленькие фигурки в движении, причудливые траектории мяча. Равный счет. Джохар не болеет ни за одну из команд, для него, в отличие от его коллег-друзей из госпиталя, футбол – это хороший повод уйти из дома и порезвиться на свободе, но не замена религии, – он никогда не был истым футбольным фанатом, хотя в детстве почти всю весну и лето он и другие дети проводили в игре – не всегда удавалось найти хороший мяч, но им это не мешало. Он делает глоток холодного пива из литровой заиндевевшей кружки. Самому играть намного интереснее, думает он, чем смотреть со стороны, пусть и на профессионалов.

Допивая первую кружку, он чувствует, что злость уходит, по телу бегут волны тепла, напряжение снижается. Отвлекшись от игры, он оглядывает зал, замечая одинокую молодую блондинку за одним из столиков. Он обратил внимание на ее стройные ноги и симпатичное лицо еще тогда, когда она только входила в бар. Теперь же, увидев, что она сидит одна, Джохар решает проверить свое везение. Поймав официанта, спешащего к ней, чтобы принять заказ, Джохар говорит ему, что тот должен сделать. Через минуту официант возвращается, чтобы передать ответ блондинки: «Дама не против – вы можете присоединиться к ней и угостить ее шампанским». Хлопнув официанта по плечу, сказав пару фраз своим друзьям за барной стойкой и получив в напутствие шутливо-грубые пожелания добиться своего, Джохар встает и идет к цели, иронично улыбаясь и как бы заранее извиняясь, что приходится действовать так шаблонно.

Когда он подсаживается к ней, блондинка опускает взгляд, ее щеки розовеют – кажется, она испытывает робость. Джохар спрашивает, как так получилось, что такая красивая молодая женщина сидит одна в баре в такой поздний час, и она отвечает, что поругалась со своим парнем, вырвалась из его квартиры, но теперь не знает, куда пойти. Закончив этот рассказ, она наконец позволяет себе встретиться глазами с Джохаром и тот понимает, что физически привлекателен для нее (отсюда и робость) и что, если он сможет найти место, то проблем с ней не будет – она с готовностью отдастся ему после двух или трех бокалов шампанского. Она молода, но уже достаточно опытна и знает, как отличить хорошего любовника от тех, кто только пытается играть эту роль. Где-то в глубине, за внешней стыдливостью и воспитанностью, в ней есть смелость, необходимая для таких авантюр и именно эта смелость позволит им получить сильное удовольствие от секса, на время убежав от повседневной рутины, забыв о своих обязательствах, которые, словно оковы, так часто сдерживают искренние порывы человеческого естества.