– Итак, тебе сорок три. Хороший возраст, – неожиданно заявила Аюми, попивая кофе.

Лет двадцать назад я не любил думать о том, каким я буду, когда мне перевалит за сорок. Капризный старый якудза – таким я себя видел.

Теперь любой парень, которому нет еще тридцати, кажется мне мальчишкой. Молодость – единственный недостаток, уходящий с годами. Не могу сказать, что тело мое потеряло былую силу. Если надо, я могу взорваться. Мускулы у меня такие, словно я всю жизнь играл в регби. За десять секунд могу убить любого.

Аюми вышла в ванную и вернулась, переодевшись в юбку и блузку. Она причесалась и сделала легкий макияж.

– Приготовить тебе что-нибудь? Уже почти полдень. Я кивнул и принялся просматривать газету. В округе Кансай шла война между бандами. В наши дни у каждого есть ствол. В дни моей молодости говорили: один ствол стоит пятидесяти человек. Теперь молодежные разборки со стрельбой – обычное дело.

Война между бандами, о которой писали в газете, меня не касалась. Клан босса – составная часть национального синдиката, именуемого "якудза". Босс платил этой организации установленные членские взносы, моя семья была частью клана, и я платил только старшей семье.

Кто бы ни стоял во главе синдиката, он получал кучу денег, почти ничего не делая. Раньше я об этом даже не задумывался.

– Спагетти пойдет?

– Есть у тебя соба или удон?

– Я же не знала, что ты приедешь. Я бы купила.

– Ладно, сойдет и спагетти.

Я отложил газету. Если уж воюешь, то об этом не должны знать ни копы, ни газеты. Иначе кончишь тем, что вся семья окажется за решеткой, и война обойдется тебе слишком дорого. Искусство войны состоит в том, чтобы вовремя подослать одного-единственного убийцу. Тогда в тюрьму отправится только один человек.

Я включил телевизор.

Напряжение не покидало меня. Когда зазвонил телефон, я вздрогнул. Звонила одна девушка из клуба Аюми.

По телевизору шла прямая трансляция из какого-то развлекательного центра. Что-то о новых американских горках. Две девушки сели в кабинку, и она заскользила по рельсам, набирая скорость, взлетая, падая и кружась на виражах. Девушки вышли, покачиваясь; им поднесли микрофон. "Мы даже визжать не могли!" – едва выговорили они, задыхаясь от смеха.

– Ну и ерунда, – бормотал я про себя, переключая каналы.

Комедия, варьете, новости. Ничего, что стоило бы посмотреть, я так и не нашел.

Из кухни вкусно запахло. Я вспомнил, что еще не завтракал. Аюми хорошо готовит. Раньше, когда она работала в старом баре, все блюда готовила собственными руками.

Выключив телевизор, я закурил и уставился в окно. Был ясный день. Аюми жила на тринадцатом этаже, и видно было далеко. Не то что из окон моей квартиры в Китасуне. Квартиру Аюми я купил отчасти и для своих парней. Иногда я приводил их сюда. Они называли Аюми сестрой, а она не возражала.

Аюми позвала меня на кухню. Завтрак был готов – спагетти и салат.

– Пива хочешь?

– Только воды.

– Странно.

– Наливаться пивом, в то время как босс умирает?

– Я думала, это поможет тебе расслабиться. Никогда перед другими людьми я не говорил о боссе плохо. Я поносил его только наедине с собой, отсюда и привычка вечно бормотать что-то себе под нос. Может быть, Аюми кажется, что я действительно переживаю за него.

А может, и переживаю. Никогда бы не подумал, что способен заплакать, но когда увидел его, меня словно прорвало, и хлынули слезы. Даже проклиная его, где-то в глубине души я чувствовал, что он не только босс, но еще и отец.

Я намотал спагетти на вилку и отправил в рот. В общем-то мне, как правило, все равно, что есть. Не будет преувеличением заявить, что я ем, чтобы не умереть с голоду.

– В наш клуб зачастил президент одной корпорации.

– Ну да? И на кого он запал?

– На меня.

– Очень хорошо. Прекрасно.

– Ты полагаешь, это прекрасно – заставлять меня спать с ним?

– Не волнуйся. На твоем клубе свет клином не сошелся. Скоро я куплю тебе другой, большой. Ты перейдешь туда хозяйкой и начнешь все с чистого листа, не будешь больше ублажать клиентов.

– Так ты открываешь новый клуб?

– Полагаю, у нас их будет три. Весь вопрос в том, где их открывать. В Токио не так уж много мест, которые до сих пор не заняты.

– Почему бы не выплачивать другому клану компенсацию, как ты делаешь в Акасаке?

– И как долго, по твоему мнению, один якудза способен платить другому? Я обязательно устрою так, что и за твой клуб не буду больше платить.

– Я не хочу, чтобы наш клуб превратился в поле боя.

– А зачем мне рисковать своей собственностью? Я и так управлюсь. Есть кое-какие задумки,

– Тогда ладно.

Аюми тоже принялась за спагетти. Не люблю смотреть, как женщины едят. Стараюсь этого не видеть. Хотя в отношении Аюми проявляю терпимость, держу себя в руках.

Немного поев, я добавил в спагетти острого перечного соуса. Так гораздо вкуснее. Мне хотелось чего-нибудь острого, а под рукой как раз оказался этот соус.

Покончив со спагетти, я уселся на диване и снова взял газету.

– Я купила два кимоно.

– Правда?

– В этих вещах ты никогда не разбирался.

– Женщины лучше выглядят, если на них ничего нет.

– Пожалуйста, не начинай.

Наши парни любят покупать наряды своим девушкам. И сами стараются разодеться в пух и прах. Мне все равно – я к этому равнодушен.

Я прочел газету от первой страницы до последней – наверное, впервые за сорок три года.

– Пора отправляться.

Я завязал галстук. Всегда носил серый костюм, но на похороны босса, думаю, придется надеть черный. Пока пойду в сером. Если надену черный костюм сейчас, могут подумать, что жду не дождусь его смерти.

– Что сказать Суги-чену, если позвонит?

– Я ухожу; он не позвонит сюда.

Выйдя из дома, я немного прошелся. Сказал Аюми, что ухожу, а сам еще не решил куда.

Неожиданно я подумал: а что, если отправиться в Накамегуро? Если подобное приходит мне в голову, я не раздумываю. Позвонил из автомата Йоси и заодно – Сугимото. Из больницы не было никаких вестей.

Приехав к Йоси, я сразу принял ванну. Потом улегся в постель, обернув полотенце вокруг бедер. Йоси приняла душ и устроилась на ложе подле меня. Коснулась пальцами шрама на моем плече. Эту рану я зашивал сам, поэтому шрам просто безобразный.