– Нет, что вы, майстер Гессе. Придать ране рваный вид, словно от зубов, – это не так сложно; все равно никто не рассматривал.

– И как же вам удалось убить обоих – так, что никто даже отбежать не успел? Почему рядом с телами не было крови?

– Я ведь признался, – раздраженно вскинул голову Мейфарт, – чего же вам еще!

Курт вздохнул – устало и невесело:

– Капитан, возможно, вы не знаете, но одного только признания уже давно недостаточно. Нужны доказательства.

– Какие? Свидетели? Их не было. Что вам еще нужно? Убежать… Убежать они не успели, потому что не ожидали… того, что произошло.

– А кровь?

– Послушайте, майстер инквизитор, это ведь не ваша епархия, ведь так? – вдруг сорвался Мейфарт. – Я совершил убийство по обычной, естественной причине, и я требую, чтобы меня передали светскому суду. Безотлагательно.

– Все, капитан, – резко оборвал его Курт, поднявшись. – Молчите. То, что вы сейчас говорили, было, что называется, без протокола, и слушал я вас единственно из любопытства. Лгать вы умеете скверно и не продумываете очевидных мелочей.

– Я…

– Молчите, – повторил он, повысив голос. – И послушайте теперь меня. Если вы будете настаивать на признании, вас впрямь придется взять под арест и предоставить действовать светским властям; в этом вы правы. Но если вас повесят за лжесвидетельство, капитан, этим вы господину барону не поможете, а, напротив, лишите его столь преданного помощника в делах и в жизни. А оставшись в одиночестве, он и вправду сойдет с ума. Вы что же – этого хотите?

– Не понимаю, о чем вы толкуете, – побелев, как снег, отозвался Мейфарт, тоже вставая; Курт покривился:

– Да бросьте. Всё вы прекраснейшим образом понимаете, а главное, капитан, что всё понимаю я. Посему давайте оставим это; я требую встречи с бароном, немедля, и если вы сей же миг не проводите меня к нему, я возвращусь с соответственными предписаниями, и не один. Это – понятно?

– Господин барон сейчас не может ни с кем видеться, – тихо, но решительно возразил тот; Курт нахмурился:

– Почему? Он болен и без сознания? Уехал? Умер? Если нет – он может говорить.

– Господин барон сейчас не в лучшем расположении духа, и…

– А мне на это наплевать, – резко оборвал Курт. – Я начинаю терять терпение, капитан; если вам так пожелалось умереть перед толпой – ради Бога, только меня в это не вовлекайте. Отправляйтесь к ближайшему судье и сдавайтесь ему, а мне предоставьте заниматься расследованием. Оное же предполагает встречу с бароном. Сейчас же.

Мейфарт остался стоять – неподвижный и молчаливый, не сделав ни шагу, не возразив, не согласившись, и Курт, пожав плечами, развернулся к двери.

– Значит, мне придется искать его по всему замку.

– Постойте! – метнувшись ему наперерез, почти крикнул капитан, встав на пути. – Постойте, я прошу вас, майстер Гессе… Послушайте, ведь вам нужен обвиняемый? Я признался. Сам, по доброй воле. Если я не могу объяснить каких-то мелочей – я просто забыл, но я вспомню. Майстер Гессе…

– Мне не нужен обвиняемый, – возразил он, – мне нужен виновный.

– Послушайте…

– Капитан, – не на шутку испугавшись, что тот сейчас сделает глупость, произнес Курт как можно решительнее, – если немедленно вы не отойдете от двери, я буду расценивать это как посягательство на мою жизнь. А когда вас арестуют, я все равно поговорю с вашим хозяином. Отойдите.

Капитан остался стоять, не делая, однако, больше попыток перекрыть ему путь, и Курт решительно рванул на себя дверь, выйдя в коридор. Мейфарт стоял неподвижно еще мгновение, а потом бросился ему вслед; понизив голос, попросил:

– Майстер Гессе… пожалуйста…

– Где покои барона? – сухо поинтересовался он; капитан не ответил, и Курт зашагал к двери в основную башню, думая о том, что может встретить его там.

– Я прошу вас… – уже обессиленно прошептал Мейфарт, догоняя его и идя рядом.

Он не ответил, не обернулся, ускорив шаг; переступил порог двери и остановился, глядя вправо и влево, в бесконечность коридора. Рядом был проход к лестнице на второй этаж, чуть дальше – еще один, и Курт замялся, выбирая, куда войти. Капитан маячил за спиной, что несколько выбивало из колеи и мешало думать связно.

– Где покои барона? – повторил Курт, развернувшись к Мейфарту. – Я не буду ждать до второго пришествия.

– Майстер Гессе…

Итак, капитан даже не допускал мысли о том, чтобы причинить вред следователю; это подбодрило, придав уверенности, и он решительно взял Мейфарта за локоть, глядя тому в глаза.

– Где покои барона? – снова спросил он, уже жестко и строго. – Проводите меня немедленно.

Тот смотрел мимо – за спину, таким взглядом, словно увидел призрак; Курт обернулся.

У проема, ведущего к лестнице, стоял старик в старомодном длинном камзоле, явно знававшем и лучшие времена. Старик смотрел на Курта тяжелым взглядом запавших глаз, темных, как ночь, и на мгновение от этого взгляда стало не по себе, будто и впрямь ниоткуда явился призрак, чтобы попенять гостю за столь вольное поведение в его вотчине.

– Барон Эрнст Лотар фон Курценхальм? – смог выдавить из себя Курт, следя за тем, чтобы голос не сорвался; тот медленно кивнул, и господину следователю показалось вдруг, что сейчас старик заплачет, так исказились черты его лица.

– Вы инквизитор? – коротко спросил барон.

Голос у фон Курценхальма оказался едва слышимый и точно бы какой-то надтреснутый; Курт невольно склонил голову.

– Да… Только теперь это называется следователь Конгрегации…

– Какая разница, – печально отозвался тот, разворачиваясь и кивая на дверь. – Прошу вас… Нам надо поговорить.

Идя вслед за старым владетелем замка, Курт все больше чувствовал себя холопом, которого вызвали к хозяину, дабы устроить нагоняй. Его ли пресловутая память о собственном прошлом была тому причиной, или же все дело было в том спокойствии, с которым воспринял его появление фон Курценхальм, но все никак не выходило сбросить с плеч ощущение, что ничего бы он не добился, не пожелай барон побеседовать с ним, пусть даже господин следователь был бы увешан инквизиторскими Знаками с ног до головы…

Коридор, по которому его вел фон Курценхальм, был освещен едва горящими факелами, зажженными через один так, чтобы можно было различить путь, но не освещать его целиком; вероятно, дело было в экономии смолы. Капитан шагал следом, тяжко воздыхая, и Курт еле удерживался от того, чтобы нервно оборачиваться на каждом шаге…

– Прошу вас, майстер инквизитор, – все так же тихо проронил барон, распахнув третью дверь от лестницы, и вошел первым; Курт осторожно прошагал в комнату, озираясь. – Присаживайтесь.

Он посмотрел в сторону табурета, такого же, как в комнате капитана, безыскусного и тяжелого; медленно прошел к нему, сел, следя за тем, как барон опускается на потемневшую от времени скамью у противоположной стены. Мейфарт, войдя, застыл у двери, глядя на Курта просительно и настороженно.