Какое это было искушение — ответить Хетти, что так оно и есть, в надежде, что это дойдет до Файнфилдза, но Пруденс предпочла довольствоваться полуправдой.

— Я не принимаю его приглашений о встрече, — что было правдой и ложью одновременно, поскольку никаких предложений не было и в помине.

— Не мне судить об этом, но в нем что-то есть. Слышали, его приняли в клуб «Четырех коней»? Оно, конечно, понятно, он купил этих жеребцов серой масти у Алванли за тысячу фунтов. Впрочем, Севилья не плохой наездник, как мне говорил Даммлер.

Пруденс подняла глаза и увидела приближающуюся к ним высокую фигуру Севильи. Ее охватили стыд и чувство вины — сейчас ее выведут на чистую воду, и она предстанет лгуньей. Пруденс не сомневалась, что Севилья не остановится, а пройдет мимо, отчужденно поклонившись. Чтобы Хетти не подумала, что у нее с ним такие холодные отношения, она по-приятельски помахала ему рукой.

— Вас можно поздравить, мистер Севилья. Я слышала, вас приняли в клуб «Четырех коней». Где же ваша клубная форма?

Севилья остановился и улыбнулся:

— У нас сегодня не клубный день. Мы встречаемся по четвергам на Джордж-стрит, на Ганновер-сквер, а оттуда едем верхом на Виндмилл. Как у вас дела, мисс Маллоу? Я не видел вас с…

— Так вы выезжаете с Ганновер-сквер? — перебила его Пруденс, чтобы не дать ему сказать, с каких пор они не виделись. — Надо как-нибудь на вас полюбоваться. Никогда не видела выезд клуба. Говорят, впечатляющее зрелище.

— Да, думаю, это так.

Севилья был удивлен такой переменой в Пруденс. Прямо чуть не в объятия бросается. Он подумал, что она, вероятно, пожалела о своем отказе. Этот фамильярный тон навел его на мысль, что Пруденс с самого начала знала, что он не имел в виду брак. Она просто проехалась на нем, развлеклась за его счет. Он все время считал, что она не такая уж невинная штучка. Только Пруденс опоздала — переговоры о заключении брака с Бесплодной баронессой подходили к благополучному финалу, не говоря уже о более приятной интрижке с очаровательной танцовщицей из Ковент-Гарден.

— В следующий четверг буду на площади. Вспомните обо мне, — сказала Пруденс, чтобы поддержать видимость добрых отношений.

— В ближайший четверг меня не будет. Завтра я еду на неделю в Бат.

— О, я не бывала в Бате. Надо как-нибудь тоже съездить. Там хорошо? Или скучно?

«Нет, она просто вешается на шею. Это не намек, а предложение».

— Там тихо. Но каждый сам себе находит развлечение.

— Ну вы это умеете.

— От скуки, думаю, не умру, — бросил Севилья и повернулся к Хетти переброситься с ней парой слов.

Радуясь, что она так ловко вышла из положения, Пруденс помахала им рукой и ушла с таким видом, будто у нее уйма дел. Найдя наемную коляску, она погрузила на нее купленную раму и повезла ее домой показать Кларенсу.

— Мисс Маллоу само очарование; жаль, что она отвергла вас, — заметила между тем леди Мелвин. — Хотя ходят слухи, что вскоре вы объявите о браке с особой более важной.

Это было первое указание на то, что мисс Маллоу рассказала о его предложении постороннему лицу. До сих пор Севилья был уверен, что поскольку она якобы неправильно его поняла, то и не делилась этим ни с кем. Старушка баронесса умрет от ярости, если до нее дойдут эти слухи. Он не знал, что сказать — отрицать, что он сделал ей предложение по всей форме, было бы не по-джентльменски, а признать — навлечь на себя беду.

— Я не думал, что она об этом кому-нибудь расскажет, — уклончиво бросил он.

— Нет, честно говоря, она рассказала об этом только Даммлеру, и то под большим секретом. А он сообщил об этом только мне, взяв с меня клятву не переносить дальше. Но для вас ведь это не секрет, так что никому никакого убытка.

— Она так и сказала, что я сделал ей предложение? Ха-ха, кто будет перечить даме, так ведь? Только не разносите это дальше. Баронесса, как вам известно, восприняла бы это без особого удовольствия.

Эти двусмысленные слова только подтвердили подозрения леди Мелвин.

— Ах вы, этакий негодник, сударь! Так вы обманывали бедную девушку?

— Обманывал ее? Если кто здесь кого и обманывал, то еще надо разобраться, кого винить.

Он откланялся, довольный тем, как выкрутился, ничего не сказав конкретно. Но его слова пали на благодатную почву.

Мисс Маллоу была не семилетний ребенок и не могла не знать о том, что Севилья добивается брака с баронессой. Об этом всему городу известно. Ясное дело, Севилья предлагал содержание, а она решила обратить это в формальное предложение с одной целью — заставить Даммлера ревновать. Однако и штучка же эта мисс Маллоу! И все это под маской невинности! А эти шуточки о планке в пять незаконных детей, о белокурой красавице и о рождениях, которыми якобы интересуется Даммлер. Самой Хетти это все нравилось. Однако, вернувшись домой, она тут же написала длинное письмо Даммлеру, в котором изложила всю эту историю, сдобрив ее собственными домыслами и сплетнями, потом отложила написанное и тут же забыла о нем. А через пару дней от епископа Майкла ушла жена, о чем она написала Даммлеру новое письмо, а собираясь отправить его, наткнулась на предыдущее и тоже сунула его в конверт.

«Наша невинная Пруденс всех нас водила за нос, — писала она. — Предложение Севильи было формальным, но не в той форме, о которой она тебе поведала. Он предлагал ей стать его любовницей, что я тебе и говорила. А теперь, кажется, пожалела, что отказала, и сегодня на Бонд-стрит просто вешалась ему на шею. А он не знает, как от нее отделаться, и едет в Бат (надо полагать, со своей новой пассией). Вот будет потеха, если мисс М. последует туда за ним! Впрочем, может, я и ошибаюсь, мне кажется, у нее есть кто-то еще. Словом, она времени даром не теряет. Мисс Маллоу просила меня написать тебе, что недовольна твоими «отвлечениями», мешающими тебе работать над пьесой. Что бы это она имела в виду, как ты думаешь?»

Перечитав письмо, перед тем как запечатать конверт, леди Мелвин усмехнулась, довольная тем, что доставит племяннику удовольствие. Он всегда смеялся, рассказывая об очередном слове или поступке мисс Маллоу.

Пруденс вернулась домой сама не своя. И кабинет, и весь Лондон вдруг опостылели ей. Книга не продвигалась, и ей захотелось сменить обстановку. Даммлеру нужны были для работы тишина и покой, а ей хотелось шумных каникул и полного безделья. Брайтон, куда скоро по окончании театрального сезона начнет стекаться весь свет, был ей не по карману. В голову ей пришел Бат, о котором упомянул Севилья. Мама совсем расклеилась, и месяц на водах был бы ей кстати.

Единственное, что останавливало ее, — это присутствие в Бате Севильи. Ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она приехала туда специально из-за него, что было бы, впрочем, простительно, учитывая слишком теплую встречу на Бонд-стрит. Но Севилья едет туда завтра и пробудет там неделю. Пока она будет все устраивать, заказывать комнату через бюро, собираться в поездку, пройдет неделя. Раньше им все равно не выбраться. К тому же этого времени с лихвой хватит, чтобы Даммлер определился с приездом, хотя к ее планам это не имеет никакого отношения. Пусть он там развлекается и отвлекается, как ему заблагорассудится. При чем здесь она?