на работе, где заканчивали проект умного дома, но звонил мне дважды в день, и мы болтали по полчаса обо всём на свете. Но без мужа под рукой мне было скучно и неуютно. Дрессировка Филимона шла своим чередом, но занимала максимум два часа в день. Остальными делами занимались Анфиса и прислуга, мне совестно было тревожить их и влезать в налаженную жизнь дома с вопросами или советами.

Поэтому я закопалась в библиотеку и читала. Перечитала несколько детективов и наткнулась на знакомые книги. Когда-то в детдоме мы, девочки, мусолили эти романчики по нескольку раз, к вящему неудовольствию библиотекаря, которая страстно желала впарить нам всевозможную классику. А мы обожали юную герцогиню Ребекку, которая постоянно попадала в какие-то дикие истории и выпутывалась из них со стойкостью и находчивостью.

За Ребеккой я провела несколько дней.

А потом случилось то, что случилось. Я отравилась. Точнее, сразу мне показалось, что отравилась: меня выворачивало наизнанку от любой еды, даже от запаха еды, да что там! Даже от того, что я представляла еду, меня тянуло в туалет. Я вызвала горничную, чтобы она принесла мне какое-нибудь лекарство от отравления, а та, напуганная, вызвала Анфису. Управляющая расспросила меня о симптомах и выдала с улыбкой:

— Полина Владимировна, поздравляю вас! Похоже, у нас в доме скоро появится малыш!

— Как малыш? Какой малыш? — пролепетала я, пытаясь справиться с тошнотой. Анфиса похлопала меня по руке ладонью и снисходительно ответила:

— Ну-ну, всё будет хорошо! А как Андрей Владимирович обрадуется! Он обожает детей!

— Это я уже поняла, — пробормотала. — Анфиса, наверное, мне теперь надо записаться к гинекологу? Я просто ничего не знаю о таких вещах…

— Для начала я закажу в аптеке тест, договорились? А Варя приготовит вам домашних сухариков — они отлично помогают справиться с утренним токсикозом.

— Я не верю в бога, но вы, Анфиса, просто ангел, — я зарылась поглубже в одеяло и закрыла глаза. Желудок крутило, как на карусели, и хотелось умереть. Если дети — цветы жизни, то почему вынашивать их так тяжко? А ведь это самое начало… Может быть, Анфиса ошиблась?

Но нет. Через час она лично поднялась ко мне и передала коробочку с тестом:

— Вот, по инструкции надо утром делать.

— Утром… Я до утра не доживу, — пробормотала я, распечатывая тест. — Сейчас… Как бы встать…

— Я вам помогу, Полина Владимировна, давайте потихонечку!

Анфиса поддержала меня под локоть, потому что от слабости и тошноты меня качало, довела до туалета и подала тест:

— Если я вам понадоблюсь…

— Спасибо, Анфиса, я справлюсь.

Пописать на тест — много ума не надо. Я справилась практически идеально, кроме того, что после данного процесса меня таки вырвало, и пришлось спешно поворачиваться к фаянсовому другу лицом, а к двери задом.

Из комнаты раздался взволнованный голос Анфисы:

— Всё в порядке?

— Да, да, — сдавленно ответила я, вытирая рот. Глянула на тест. Плюсик. Плюсик — это что-то положительное. Плюсик — это хорошо… То есть, что для меня хорошо? Ребёнок — это хорошо. Ребёнок Андрея, моего любимого мужа… Но в таком окружении?!

Так, стоп.

У меня всё в жизни отлично! Я нашла любовь всей жизни, у нас будет ребёнок — настоящая семья, о которой я мечтала всю жизнь. Всех левых баб — вон, детей приструнить, собак отдрессировать. Что я, терпила какая-нибудь, что ли? Сейчас… Сейчас, только выйду из треклятого туалета, посмотрю Анфисе в глаза и скажу всё это…

Но, выйдя из туалета, я только и смогла проблеять:

— Кажется, тест положительный.

Анфиса бросила взгляд на плюсик и расплылась в улыбке:

— Поздравляю вас, Полина Владимировна! Счастье в доме — ребёночек!

— Да тут уже счастья полные штаны, — буркнула я, морщась от тошноты. — Вы говорили что-то про гренки…

— Сейчас, Варя уже досушивает! Давайте, Полиночка Владимировна, ляжем потихонечку, вот так… Может быть, прикрыть шторы?

— Да. Пожалуйста, Анфиса.

Она задёрнула тонкие шторки, занавесила окно гардиной, и я выдохнула, сворачиваясь в клубочек под одеялом, в полумраке, закрыв глаза.

— Я скоро вернусь с гренками и принесу вам тёплый чай с мёдом.

Вместо ответа я только невежливо зарылась глубже в одеяло. Анфиса поймёт и не обидится, она добрая. А у меня в животе кошки лоток устроили и теперь закапывали, закапывали свои грязные делишки… В голове же потеряли клубок ниток, и он теперь там крутился, крутился, заматывая мысли в коконы. Поэтому я никак не могла сосредоточиться, хоть и старалась.

Андрей обрадуется.

А вот Прасковья… Она, наверное, обидится и будет в ярости. Как ей сказать помягче?

Домашние греночки с тёплым чаем помогли, выгнали кошек с их лотками из живота. Я смогла сесть и держаться нормально без желания сбегать поблевать. Взяв телефон, решила позвонить Андрею, чтобы обрадовать его. Но сразу отложила. Радовать надо лично. Никаких смсок: «Милый, у нас будет малыш!» Никаких звонков. Только лично. Я хочу видеть глаза любимого мужа в тот момент, когда скажу ему заветные слова…

В дверь постучали.

Я подобралась и ответила напряжённо:

— Войдите.

К моему вящему удивлению, гостьей оказалась Василиса. Она зашла с видом «ачотакова» и села ко мне на кровать. Сказала:

— Привет!

— Привет, — осторожно ответила я, расслабившись. Зря, конечно, разве эта девица придёт просто так поинтересоваться самочувствием? И точно. Второй фразой Василисы стало откровение:

— Ты беременна!

— С ума сойти, серьёзно? — буркнула я. Она кивнула:

— Ага, греночки Варька готовила! А греночки — это фирменный рецепт бабушки против утренней тошноты!

— Великолепно, — я скривилась. То есть, теперь все в доме знают, что я в положении… А если ещё не все заметили, то Василиса позаботится об этом. И узнают до Андрея, а мне так хочется, чтобы он был первым!

— Ладно, не парься! — заявила мне эта звезда. — Будем теперь греночки лопать вместе! Я к тебя по утрам буду за ними приходить.

И она закинула в рот пару хрустящих маленьких сухариков. Я внимательно посмотрела на всё это,