- Идем, Лена, не беси меня, - схватив ее за руку, Андрей наспех попрощался со Стасом, который в свою очередь уже умело напоил блондинку настолько, что Ира даже не заметила исчезновения подруги.

Лена успела только сумку со столика забрать и пальто с вешалки стащить.

- Андрей, зачем? – вопросительно воззрилась на парня, когда он почти силой усадил ее на переднее сиденье машины.

- Потому что таксисты не все благородные дяденьки, - пояснил Борзый, заводя Феррари, - и если один тебя просто отвезет, то второй не откажется от возможности трахнуть, а ты на утро этого даже не вспомнишь.

- Не настолько я и пьяная, да и ты не такой уж благородный, - пробурчала Лена, отворачиваясь к окну, а через пять минут уже мирно сопела на сидении.

Возможно, ты и не была бы настолько пьяной, если бы не крепкое пиво, мысленно констатировал факт Андрей. И похоже не только оно, но об этом он спросит позже у Стаса. Все сложилось как Борзый и планировал. Юрьевна в его машине мирно спит, а ему остается только воспользоваться случаем и сделать несколько обличительных фотографий, после которых она не то, что не захочет возвращаться в универ, а будет умолять взять ее хотя бы уборщицей в любое другое высшее учебное заведение.

Да, Андрей привык доводить дела до конца. И если он поставил себе целью выдавить из универа эту упертую стерву, он это сделает любым способом.

Борзый мельком взглянул на Юрьевну. Темные волосы упали на лицо, выражение такое спокойное и умиротворенное. Постучал пальцами по рулю, а потом крепко сжал кожу цвета слоновой кости. Внутри долбилось противоречие. Но собственные принципы оказались сильнее.

Остановившись у ее подъезда, осторожно достал телефон из кармана и, включив камеру, направил на Юрьевну. Подставил свое лицо к ее, приподнял за подбородок и неосознанно потянул носом легкий аромат мандарина. Сердце дернулось и гулко забилось в ушах. Лена пошевелилась и на миг открыла глаза. Андрея унесло. Смыло волной желания бросить все к чертовой матери и впервые в жизни отказаться от своих принципов.

Васильева не была похожа на других. Ей не нужны были его деньги, статус семьи. Да она ненавидела его за это все. Только не так, как другие. Казалось, ей вообще нет до него дела, и девушка просто требовала к себе уважения. Как он когда-то. Еще давно. Ему просто хотелось, чтобы с ним считались. Но произошло то, что произошло, и парень превратился в монстра. Если не сделать так, чтобы его и его семью уважали – недоброжелатели наступят на горло и раздерут на части. Он прошел все это несколько лет назад. Слишком глубоко укоренилось это правило. Засело, как заноза, причиняя боль воспоминаниями о том, что пришлось пережить ему и Миле. Поэтому теперь только так. Либо слушают его, либо валят к чертовой матери, иначе он не остановится. Вот и сейчас нельзя было сходить с намеченного пути. Невозможно. Борзый уже ступил на него.

Андрей набрал воздух в легкие, склонился и осторожно коснулся губ спящей Юрьевны, а палец в этот момент несколько раз нажал на кружок камеры, оставляя сокровенный момент в памяти телефона.

Отстранился и убрал смарт обратно в карман. Вот и все. Осталось дело за малым.

- Эй, Лена, вставай, - Борзый мягко потрепал спящую девушку по плечу, - пить совсем не умеешь.

Обрамленные пушистыми ресницами глаза открылись и всмотрелись в мужское лицо, освещенное приглушенным светом лампочки.

- Андрей?

Отравленный алкоголем организм никак не хотел воспринимать реальность трезво. Вглядевшись в насмешливые глаза, Лена вдруг улыбнулась, принимая веселого парня за очередной сон.

- А сегодня ты без плетки?

Широкие брови поползли на лоб.

- Когда это я был с плеткой?

- Ну, в прошлый раз. Помнишь? А рога где? Оторвали за плохое поведение?

И для достоверности провела рукой по коротким волосам, как бы проверяя отсутствие такой важной части тела.

Борзый рассмеялся себе в кулак.

- Да, Юрьевна, представляешь. Как я теперь без рогов то? – спросил, не отрывая взгляда от карих глаз, подернутых алкогольной дымкой. Её рука всё ещё была на мужских волосах, а потом внезапно переместилась на щеку и поскребла ногтем большого пальца короткую колючую щетину.

- Ты и без них само исчадие ада, - произнесла тихо без прошлой веселости в голосе и нахмурилась, словно сама не веря в то, что ее рука исследует широкие скулы ненавистного студента.

Андрей тоже перестал улыбаться.

- Такой ужасный?

Нежная рука Юрьевны колола сильнее, чем если бы его физиономией в битое стекло ткнули. Такое простое вроде бы действие, а у него адреналин шкалит, как от езды на байке со сломанными тормозами.

- Кажется, отвратительнее тебя на свете не существует.

Говорят “Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме”. Андрей тоже помнил эту поговорку. Его давно не трогают чистосердечные признания в ненависти к своей персоне, а сейчас сам не понял, почему за грудиной что-то больно кольнуло, как если бы осколком изнутри пырнули.

- Но иногда, - тихой голос обдал Андрея теплом и каким-то особо томительным ожиданием, объяснения которому и сам найти не смог, - мне кажется, я думаю о тебе чаще, чем следовало бы.

Борзов дышать перестал.

- И что же ты думаешь? – хриплый голос прозвучал слишком тихо, но Лена ответила.

- Что терпеть тебя не могу. Твои пошлые фразочки, похабные намеки, взгляды наглые и угрозы неоправданные. То, как смотришь на меня, не тая презрения и ненависти, а я так же сильно ненавижу тебя.

Андрей начал задыхаться. Не потому что удивился подобным признаниям, а потому что сказаны они были не на эмоциях. Это то, что она действительно чувствует по отношению к нему. Откровения, вытянутые из пьяной девушки, честнее детектора лжи.

С такой силой сжал зубы, что они едва не раскрошились.

- Ненавижу за то, что еще на днях ты был прозрачным стеклом, которое ничего не стоило разбить, - Андрея словно к сиденью припечатало, не мог даже рукой пошевелить, безотрывно смотря в каштановые омуты, - а теперь единственное о чем я думаю – это то, что если приподнять отражающую пленку, то на самом деле ты не так уж и плох и совсем, совсем не прозрачен…

Женская рука с трепетом легла на грудь Борзому, а он почувствовал, как от нее тепло идет, куда-то в самую глубину. Туда, куда пробиться уже очень долгое время никому не удавалось. Грохот шлакоблочных стен, воздвигнутых вокруг себя несколько лет назад, оглушил.

- Только страшно заглянуть внутрь, - взгляд Юрьевны, упавший ему сначала на губы, потом медленно переместившийся на глаза, выбивал кирпич за кирпичом.

- Почему?

- Потому что ты можешь оказаться не тем, кем кажешься.

Андрей не нашел что ответить. Он и сам забыл, как это быть тем, кем является на самом деле. Под грудой издевательств, лжи и предательств когда-то похоронил в себе нормального человека, и чтобы больше не проявлять слабости, вырастил новую версию себя. Апгрейд, мать его. И на старую версию возвращаться не было никакого желания. До этого дня…