Чувствую, что он моя последняя надежда, поворачиваюсь к нему и складываю руки перед грудью.

— Прошу вас, помогите мне!

Джентльмен смотрит на меня так, будто до этой секунды не замечал.

— Вы кто, простите?

— Я… Эви Уотт. У меня очень-очень важное дело. И очень необычное…

— Мистер Гофф, — угодливым голосом с нотками пренебрежения, адресованного мне, спешит встрять в наш разговор секретарша. — Я спросила, по какому… гм… мисс вопросу. Но так ничего и не поняла.

Гофф жестом велит ей помолчать и внимательнее смотрит мне в глаза. Пытаюсь телепатически передать ему, что если он не выслушает меня и не внемлет моей просьбе, то я пропала. Гофф слегка прищуривается и улыбается каким-то своим мыслям.

— Мистер Гофф… — снова подает голос секретарша.

— Пойдемте со мной, — спокойно говорит мне Гофф, пропуская ее слова мимо ушей.

Следую за ним в просторный кабинет со стенами, увешанными газетными страницами и вырезками. Сажусь на стул, на который мне кивает Гофф.

— Ну, что у вас за дело? — спрашивает он, усаживаясь в кресло за письменным столом.

— Видите ли… я не журналистка. Но мне необходимо напечатать статью в вашей газете.

Гофф добродушно усмехается.

— Вот те раз!

Качаю головой, спеша объяснить ему, что я не какая-нибудь выскочка и не возомнила себя гением.

— Вы не понимаете. Это будет не просто статья… да и не статья вовсе… — Черт возьми! Я так сильно волнуюсь, что не могу связать двух слов. А ведь могла бы изложить суть своей просьбы куда быстрее, спокойнее и понятнее. — Мне нужно, чтобы вы напечатали всего лишь пару строчек. В ответ на одну сегодняшнюю статью. Она адресована мне… Мне одной, — более уверенно договариваю я.

Глаза Гоффа начинают искриться от любопытства.

— И что же, позвольте узнать, это будут за строки?

Облизываю губы.

— В сердце нашлось достаточно мужества. Призраки побеждены. Оковы разорваны…

Замираю, пораженная собственными словами. Когда я успела придумать эти строчки?! Как в своем полусумасшествии ухитрилась с такой точностью запомнить фразы Джерарда?! И откуда во мне взялась неколебимая уверенность в том, что чувство к нему в самом деле одержало победу над сомнениями и страхами?!

Гофф какое-то время смотрит на меня своими проницательными мудрыми глазами и вдруг начинает смеяться. Я сначала часто моргаю, ничего не понимая, а потом неожиданно для самой себя тоже покатываюсь со смеху. Мы хохочем так громко, что в какую-то минуту приоткрывается дверь и показывается ухоженное и вытянутое от изумления лицо секретарши.

— Мистер Гофф? У вас… все в порядке? Может… приготовить кофе?

— Все, все… — насилу успокаиваясь, отвечает Гофф. — Все в полном порядке. Спасибо, Дороти. А кофе… пожалуй, приготовь. — Когда дверь закрывается, он улыбаясь грозит мне пальцем. — Эх вы! Молодежь-молодежь!

Поеживаюсь, не зная, как мне быть.

— Значит, вы и есть невеста, не пожелавшая принять кольцо от нашего всеобщего любимца Морроу?

Моргаю.

— Та самая красавица, из-за которой он три недели глаз не казал на работе, а потом явился с письменным объяснением в любви?

Краснею и потупляю взгляд.

— Гм…

Гофф прищелкивает языком. Робко смотрю на него. Он качает головой, берет листок бумаги и ручку.

— Как вы там сказали? Нашлось мужество?

Вскакиваю, будто солдат при виде генерала, вытягиваюсь по струнке и повторяю слово в слово то, что мне удивительным образом придумалось и, если повезет, положит конец нашей с Джерардом разлуке.

Сидим друг против друга в кафе близ Юнион-сквер. У обоих в руке по газете. У меня — та, в которой напечатали статью Джерарда. Я прочла ее раз десять. Джерард принес новый выпуск, видимо тот, в котором, как и пообещал Гофф, вышел мой коротенький ответ. Какое-то время стыдливо молчим и смотрим на свои свернутые газеты.

Мне в голову приходит мысль, что заговорить первой должна я. В конце концов, это я все разрушила, я обязана и восстановить. Прочищаю горло.

— Как ты… жил все это время?

Джерард негромко и устало усмехается.

— Паршиво.

Осмеливаюсь посмотреть ему прямо в глаза. Сердце на миг замирает. Господи, до чего же они выразительны! В них и пережитые терзания, и воскреснувшая надежда, и бескрайнее море любви.

— А ты? — спрашивает он. — Как жилось тебе?

Криво улыбаюсь.

— Так же…

Джерард качает головой.

— Даже смешно.

— Угу, — соглашаюсь я. — Теперь — да, все кажется глупым. Но тогда… — Моя грудь озаряется изнутри всполохом былых страхов. Впрочем, былыми их называть рано. Они еще не ушли, я всего лишь нашла в себе силы схватить их за горло и подчинить разуму. — Ты и представить себе не можешь… — прибавляю я тихо и несчастно и опускаю глаза.

Джерард откладывает газету в сторону и порывисто берет меня за руку.

— Могу, — с чувством говорит он. — Мне кажется, я прекрасно могу представить, каково тебе. Воображение у меня дай бог каждому, а, так сказать, по долгу службы с чем только не доводилось иметь дело! Я ставил себя на место пенсионеров, беженцев, гастарбайтеров, подростков из вампирского общества, даже беременных женщин!

Он улыбается улыбкой, которая согревает душу и притупляет страхи гораздо искуснее моего не всегда разумного разума.

— Писать о них следовало так, чтобы читатель мне поверил, поэтому и приходилось заставлять себя как можно полнее понять всех этих людей, — нежно и успокоительно продолжает Джерард. — А твою боль я чувствую еще острее, ведь ты — это почти я.

Меня снова трясет мелкой дрожью. Но это дрожь не от страдания, а от огромного облегчения и невообразимой радости. Я и не подозревала, что настолько везучая.

— Если бы я знал про… Питера, — с серьезно-печальным видом говорит Джерард, — тогда все обставил бы иначе.

— Да, я должна была рассказать тебе, — оправдывающимся тоном говорю я. — Но все откладывала эту беседу на потом — не хотела портить нам обоим настроение.

— И я должен был рассказать тебе, — говорит Джерард. — Про детей и бывший брак. Однако что-то подсказывало мне: эта тема для тебя больная. И я тоже все откладывал, а когда встречался с детьми, говорил тебе неопределенно, что у меня дела. Чем наверняка вызывал подозрения.

Киваю, невольно переплетая свои пальцы с его пальцами. Чтобы покрепче держаться за него и не позволять никаким недоразумениям вновь разлучить нас.

— Эви, милая, — ласково начинает Джерард. — Поверь, моя история совсем не такая, как у Питера. Мы с Эванджелиной разошлись потому, что по-настоящему осознали: у нас ничего не выйдет. Разошлись спокойно, почти без обид и уж точно без взаимных обвинений.