Пока мои мужчины едят, я собираю вещи. Мама молча наблюдает за моими сборами, но в какой-то момент не выдерживает. Становится поперёк дороги, выставляя перед собой руку:

– Дина, что всё это значит?

– Мы едем на дачу.

– Какую ещё дачу? В октябре?

– Загородную. Тут недалеко, Дамир сказал, тридцать километров.

Мама бледнеет. Отходит в сторону, а затем пятится назад. Садится на кровать и смотрит перед собой отрешенным взглядом.

– Мам, что-то не так?

Мама отрицательно кивает головой:

– Не так. Всё не так, Диана. Ты не должна ехать с ним на эту дачу.

– Почему?

– Оно тебе не надо.

– Ты говоришь загадками, но, кажется, я понимаю.

– Не понимаешь, – возражает мама. – И никогда не поймёшь. Шагаевы причиняют только боль. Ничего хорошего не получится. Не ломай себе жизнь, доченька.

– Не ломать? Ты сейчас серьёзно? У меня и так она сломанная, куда больше?!

– Ничего и не сломанная, – возражает мама. Поднимается на ноги и подходит ко мне. Берёт за руку, заглядывая в глаза: – вернись к Давиду. Он же любит тебя и будет сдувать пылинки до конца своей жизни.

Я истерически смеюсь. Смахиваю рукой выступившие слёзы.

– Давид! – иронично произношу. – Ма, может ты сама за него замуж выйдешь?! Смотри, какой подходящий вариант. Весь такой правильный, честный, не чета Шагаеву, да?!

– Да что ты понимаешь, дочь?! Это сейчас в тебе бушуют гормоны. Любовь-морковь, а дальше что?! Ты же понимаешь, что Дамир не сможет обеспечить Саньке то будущее, которое смог бы дать Давид. Там нет потенциала.

– Ах, – вздыхаю. – Вон оно, что. Я не знала, что ты такая меркантильная. Ма-ма!

– Дина! – строго чеканит мама. – Ты как со мной разговариваешь? Это тебя Шагаевский отпрыск научил?! Наглость – это же их фирменное, Шагаевское.

К горлу подкатывает ком. Злюсь. Смотрю на маму колким взглядом и понимаю, что хочется наговорить с три короба!

– Смотрю на тебя, мама и не понимаю, зачем ты снова ломаешь мою жизнь. Тебе было мало? Я же чуть не умерла три года назад. А сейчас… Что сейчас?! Из-за своих обид на отца Дамира ты снова готова разрушить всё к чертям?! Да ты эгоистка, мама!

Звонкая пощёчина приводит меня в шок.

Неожиданно больно.

Нет, даже не так. Удар под дых. Будто вонзили в сердце нож.

Потираю ударенную щеку. Поднимаю с пола сумку и, не говоря ни слова, выхожу из спальни.

– Ну, что?! Поехали, мужики! – улыбаюсь, обращаясь к Дамиру и Саньке.

Дамир улавливает в моих глазах грусть. Снимает Саньку с колен и подходит ко мне. Берёт за руку, сжимая пальцы:

– Что-то случилось?

– Нет, – возражаю ровным тоном. – Просто я чертовски устала после ночной смены.

Дина

– Ничего себе! – восклицаю, рассматривая детское автокресло. – А папа у нас подготовился.

Улыбаюсь. Подхватываю Саньку на руки и усаживаю в кресло. Дамир тактично отодвигает меня в сторону:

– Мы сами, мамочка. Да, Санёк?! – подмигивает сыну и тот задорно хохочет.

«Мамочка»! Боже, я схожу с ума от этих слов. Нежность и радость заполняют моё сердце приятным волнением. Значит, вот какое оно – счастье!

Я устраиваюсь на пассажирском сиденье впереди. Дамир садится за руль. На короткий миг поворачивает корпус в мою сторону, берёт за запястье, подносит к губам:

– Спасибо.

– За что? – удивляюсь я.

– За сына, за твою любовь, – Дамир тяжело вздыхает, и я улавливаю в его глазах подобие грусти: – я буду хорошим отцом и самым лучшим мужем. Ты не пожалеешь.

– Мужем?!

Дамир ухмыляется. Одобрительно кивает головой и тянется к ключу зажигания.

Я в шоке! В ступоре!

Это, что сейчас было?!

Он, как бы, женатый. Разве, нет?

– Я подал на развод, – говорит Дамир, между прочим. – Вопрос нескольких месяцев. Дай бог, быстрее.

– Когда ты успел?

– Неважно, – улыбается, продолжая смотреть на дорогу. – Важно, что рядом со мной самые близкие и родные люди.

Я млею. Последние ледяные стены тают. Я почти сдалась. Больше нет сил держать оборону. Слышать от Дамира подобные слова – дорогого стоит. Он же сам по себе сухой, жёсткий, но сейчас… Будто перевернул весь мир вверх дном. Я даже и мечтать не могла, что когда-нибудь познакомлю отца с сыном, а тут…

Всё вдребезги.

Сначала встреча на дороге. ДТП. Скорая помощь. Потом клуб, а ещё потом… Много чего. Он пытался меня сломать. Думал, я слабая и уйду с его пути. Но я не ушла. Осталась! И всё тайное стало явным.

Значит, всё было не зря. Не напрасно!

Через полчаса Дамир паркует машину напротив одного торгового центра. Я выхожу первой из авто и сразу же бегу к сыну, но… Дамир всё делает сам: расстёгивает ремень безопасности, достаёт Саньку, садит себе на плечи.

Сыну нравится. Он улыбается едва не до ушей, крепко держась за шею отца.

Плачу.

Тихо-тихо, чтобы никто не видел, не слышал.

Смахиваю одинокие слезинки и достаю из кармана телефон, чтобы сделать совместное фото. Подхожу к Дамиру и устраиваюсь рядом, положив голову на сильное плечо. Фотографирую несколько раз.

Получается хорошо. Трое счастливых людей. Папа, мама, сын. Все вместе, как и должны быть.

– Я люблю тебя, – шепчет на ухо Дамир и нежно целует в щеку.

Не отвечаю. В спешке сую телефон в карман и быстрым шагом иду вперёд.

Оборачиваюсь:

– Догоняйте.

Дамир стоит на месте, не шевелится:

– Ты не ответишь? – тёмные брови ползут вверх.

Отрицательно киваю головой:

– Шагаев, кажется, ты собирался ухаживать. Передумал?

– Дин, я долго не смогу, – вздыхает.

Я понимаю. Сама не смогу долго, но!.. Не хочется спешить. Не хочется с разбега и в омут, в болото. Ведь затянет. Не выберусь. Совсем потеряю себя. Опять…

– Я верю в твои способности. Сможешь, – игриво подмигиваю и поворачиваюсь спиной.

В гипермаркете забиваем две тележки до самого верха. Мне даже не верится, что мы способны столько съесть, но Дамиру виднее. Он непростительно сорит деньгами и меня это немного раздражает. Покупает Саньке всё, что не попросит. Сладости, игрушки, соки… Мама дорогая, я за голову берусь, представляя масштабы кариеса, если такие покупки войдут в привычку.