Всё закончится плохо. Рано или поздно, но я знаю наперёд, что будет именно так.

Просыпаюсь от трели телефона. Настойчивый звонок не прекращается.

Распахиваю глаза, щурюсь от солнечного света, пытаясь разглядеть окружающую обстановку. Квартира. Чужая. Не моя.

Улыбаюсь. Значит, всё-таки не приснилось. Он был настоящим, как и его руки, дарящие тепло, уют и спокойствие.

Поднимаюсь на ноги. Нахожу свою сумку, достаю телефон. Принимаю вызов. Мама. Волнуется, переживает, забрасывает вопросами, а потом:

– Дин, ты с ума сошла? Он же женатый! – восклицает очень громко, словно я глухая.

– Ма, я знаю. Помню. Скоро буду.

Прощаюсь с мамой. Оглядываюсь по сторонам. Дамира нигде нет, зато есть его футболка. Лежит на стуле, будто только что снял. Руки сами к ней тянутся.

Прикрываю глаза.

Чёрт…

Кажется, я окончательно схожу с ума, раз надеваю на себя его вещь.

Иду в кухню. Там тоже пусто. Дамиром и не пахнет, зато за дверью ванной комнаты отчётливо слышится шум воды.

Ставлю на газовую плиту чайник. Открываю холодильник. Негусто. Яйца, колбаса, овощи, сыр. Пожалуй, этого хватит. Достаю продукты. Готовлю яичницу с помидорами и колбасой, как он любит. Завариваю чёрный чай, – тоже его любимый. Нарезаю хлеб, сыр.

Только успеваю накрыть стол, как за спиной раздаётся лёгкий смешок:

– Ничего себе! И когда ты только успела?!

Он подходит со спины. Прижимается к моим ягодицам. Трётся. Опускает руки на мои бёдра. Забирается под футболку. Скользит пальцами снизу вверх.

– Ты пахнешь мной, – шепчет на ушко. Целует шею. Медленно. Нежно. – Доброе утро, любимая девочка.

Меня пронзает коротким импульсом.

Резко оборачиваюсь.

– Извини. Я надела твою футболку, – произношу, отводя взгляд в сторону.

Дамир тянется к моему подбородку. Поддевает его пальцем, заставляя посмотреть на него.

Улыбается. Красиво, как он умеет. Полноватые губы приоткрыты, в глазах пляшут черти, тёмные брови слегка изогнуты, а на щеках выступают небольшие ямочки:

– Тебе идёт.

Я краснею, резко перехожу на другую тему, более безопасную:

– Завтракать?

– Угу, – кивает головой, но разжимать объятия не спешит.

Прижимается ещё сильнее. Мне ничего не остаётся другого, как опереться ладонями о его голую грудь.

Чёрт… Волнуюсь. Невольно смотрю на завитки тёмных волос и глотаю слюну.

Его забавляет. Вижу, как улыбается, как игриво смотрит, щурит глаза.

– Ты не забыла, – неожиданно произносит.

– Что не забыла?

– Всё. Такая же, как и тогда. Не изменилась, а говорила, другая. Я… тоже не изменился. И люблю тебя ещё сильнее.

Дина

Завтракаем в полной тишине. Сидим напротив друг друга и не сводим глаз. Дамир загадочно улыбается. Ковыряет вилкой яичницу, пьёт чай, а я... Не могу проглотить ни одного кусочка. В горле стоит ком. Вроде бы, всё хорошо у нас, не ругаемся даже, но...

Интуиция не дремлет. Всё не может быть так просто, так легко!

Не ошибаюсь.

Только успеваю подумать о проблемах, как стучат в дверь.

Вздрагиваю.

Смотрю на Дамира, спрашивая одним взглядом, а он пожимает плечами.

– Давид? – озвучиваю вслух свои самые страшные мысли.

– Не знаю.

– Не открывай, – прошу. Нет, умоляю: – пожалуйста. Не открывай.

Но Дамир меня игнорирует. Делает всё, будто специально. Встаёт из-за стола и быстрым шагом идёт в коридор.

Замираю на месте, слушая, как открывается замок.

Всё так и есть.

– Дина у тебя? – доносится из коридора.

– У меня, – отвечает насмехающийся голос Дамира.

– Пройти. Дай!

– Ничего не путаешь?! – снова Дамир.

Боже, я не вынесу ещё одной драки. Не смогу!

Поднимаюсь со стула и на ватных ногах плетусь в коридор. Только успеваю подойти к Дамиру, как на меня устремляются две пары глаз.

Давид в шоке. Скользит пронзительным взглядом с головы до ног и будто не верит тому, что видит.

Всё правильно. Я и сама не понимаю, что делаю в квартире женатого мужчины, одетая лишь в его футболку.

Кажется, Давид думает также.

– Я звонил тебе всю ночь. Волновался. Разве трудно было ответить, Дин? – Давид порывается сделать в мою сторону шаг, но Дамир преграждает дорогу.

Немыслимо. Они снова заводятся. Друзья, братья, как смели себя называть в недавнем прошлом. Смотрят друг на друга ненавистным взглядом, сжимая кулаки. Я боюсь их гнева. Боюсь, что на этот раз они зайдут слишком далеко.

Прикасаюсь к Дамиру рукой:

– Пусти его, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Дамир оборачивается. Хватает меня за запястье:

– Ты не будешь с ним говорить! – резко возражает.

– Почему?

– Потому что не о чем!

– Дамир, – опускаю ладонь на его грудь. Заглядываю в глаза, вымученно улыбаясь: – если ты и правда хочешь начать с чистого листа, то не мешай мне перевернуть страницу.

– Дин, – хмурит брови, сжимает моё запястье сильнее. – Ты не вернёшься к нему. И видиться тоже не будешь. Это последний разговор!

– Хорошо, – согласно киваю головой и перевожу взгляд на Давида: – поговорим?

Дамир позволяет нам остаться наедине. Выходит, покурить на балкон, правда делает это не хотя.

В кухне.

Давид садится на стул, а я стою напротив окна, соблюдая дистанцию.

Стыдно. Щёки пылают румянцем. Уши горят.

Осуждает? Скорее всего.

Вроде бы, мне должно быть всё равно, но нет!

Мне не плевать. Полгода просто так не вычеркнешь, не вырвешь, как черновой лист в рабочей тетради. Жизнь – не тетрадь! Нельзя переписать её заново...

– Почему ты с ним? Почему ушла... от меня? – спрашивает Давид с ощутимым надрывом в голосе.

– Я... – язык заплетается. Собираюсь с мыслями. Делаю глубокий вдох носом, выдох – через рот. – Санька должен знать родного отца.

– Аргумент, но не более. Я повторяю свой вопрос. Почему ты ушла? Не просто ушла, а к нему!

Медлю с ответом. Секунду, две...

Честно признаюсь:

– Потому что я его люблю, как никого и никогда. И буду дурой, если снова потеряю.