Не хотелось верить, будто над миром безраздельно господствует холодный расчёт! Не хотелось верить, будто никогда прежде я не обладала силой, а лишь фантазировала о ней и будто впервые обрела её только сегодня, во время сеанса… Прежде я умела радоваться и светиться – я точно помню. И меня любили. Это тоже точно… кажется.

Надо было срочно восстановить энергетический поток, чтобы избавиться от лукавого наваждения… Энергия не шла. Воспоминание о нарисованных рожицах некогда грозных духов не помогло совершенно. Снова глухая тьма вокруг, нет энергетических каналов, нет потоков светлой энергии, и неоткуда ждать помощи…

«…Я и девчонки – мы всегда рядом. Даже если не сумеешь почувствовать, просто знай…» Я не только вспомнила неожиданно слова, произнесённые товарищем Бродовым при расставании. Вспомнила его голос, звучавший глухо среди каменных глыб и переплетения голых ветвей корявой горной растительности. Отчётливо вспомнила его настойчивую и немного грустную интонацию. «Если не сумеешь почувствовать, просто знай…»

Пробившись в сознание на единый миг, коротенькое, но чёткое воспоминание начало расплываться, искажаться, дробиться, как отражение в воде, тронутой рябью. Сделали своё дело карантинные блокировки.

Процесс очищения удалось худо-бедно запустить. Но вот беда. Я уже не могла бы утверждать с уверенностью, что полностью освободилась от влияния чуждых сил.

А ведь наши наверняка приглядывают за мной со стороны. Сотрудники группы слежения умеют видеть события на расстоянии довольно детально – и людей, и обстоятельства.

Здание, где располагается оккультное отделение, надёжно экранировано. Всё, что происходит в его стенах, закрыто от стороннего наблюдателя. Я не способна открыться для контакта из-за карантинных блокировок. Следовательно, Ольга Семёновна может наблюдать меня только вне стен «Аненербе». Она не знает, что я делаю внутри здания, но видит, когда выхожу, как меняется моя энергетика, какие сущности вьются поблизости. Видит, что я не сдалась сразу, – и всё же постепенно сдаюсь, и солнечный свет вытесняется из моего поля тьмой. И что же Ольга Семёновна после этого должна подумать обо мне? Что подумают девчонки, увидев это? А у меня нет возможности сообщить им, как обстоит дело в реальности.

Своей завораживающей безнадёжностью ситуация буквально парализовала сознание и волю. Близкие люди так бесконечно далеко, и так близко пропасть, где нет ни любви товарищей, ни радости жизни, где и меня прежней не останется в помине. Если провалюсь в неё, никто не станет вытаскивать. Посчитают, что сделала это по доброй воле. Ведь иначе не бывает: это всегда – по собственной воле.

Ну уж нет! Не желаю давать своим повод усомниться во мне! Сама выплыву, справлюсь!

– Что, если она всё ещё находится в экранированном помещении? Скажем так, в ночную смену?

– Возможно.

– Так в чём же дело?

– Мерцание. Она то вроде бы мелькнула, то снова пропадает. Надолго. Как будто выныривает и… Знаете, как листок в водовороте крутит.

– Ваше мнение: с чем это связано?

Уже минут пять Бродов выслушивал на разные лады одно и то же: Ольга Семёновна потеряла Таисию, за которой периодически «приглядывала», никак не может мысленно её «нащупать», хотя по времени той пора бы выйти из хорошо экранированного помещения.

Руководитель группы слежения опустила голову. Ясно, что добрых предположений у неё нет. Какие есть – все дурные, одно хуже другого. Тем не менее надо их высказать. А Ольга Семёновна, обычно собранная и лаконичная, нынче мямлила, тянула. Маялась, одним словом.

– Ну хорошо. Возможно, действует другой экран? – решил помочь подчинённой Николай Иванович. – Вспомните, сколько было волнений, когда наткнулись на первый экран! Но ничего, разобрались. Оказалось, всё хорошо.

Да, несколько дней они не находили себе места, пока не пришло сообщение по нелегальным каналам, что Немезида принята в оккультное отделение и исправно проводит там рабочее время. Тогда сомнения разрешились: ничего страшного с Таисией не происходит, просто служебное помещение экранировано.

– В принципе, возможно, что другой экран.

– Тогда что вас смущает? – Бродов начал терять терпение.

– В принципе ничего. Только я думаю, что от любого экрана будет ощущение стены. А у меня другое.

Женщина снова умолкла, и Николаю Ивановичу пришлось сделать над собой усилие, чтобы задать следующий вопрос, не повысив голоса:

– Какое?

– Пространственной дыры. Пропасти. Как будто она… не здесь…

– Пропасть?

– Тася.

Ольга Семёновна опять остановилась, и было понятно: она молчит не из-за того, что вслушивается в собственные ощущения или размышляет, а только потому, что ей трудно говорить.

– Ольга Семёновна! Немедленно возьмите себя в руки, – отчеканил Бродов, – и доложите ваши соображения; чётко, ясно! Я жду.

– Прошу прощения. – Собеседница покраснела. – Я сейчас.

«Дыра в пространстве… Как будто не здесь… Сейчас она скажет: смерть», – промелькнуло в голове.

– Самым простым объяснением была бы смерть, – сказала Ольга Семёновна спокойно. – Однако есть и другое. Дело в том, что ровно неделю назад было то же самое. Я сейчас объясню… Пытаюсь сосредоточиться на Таисии, а передо мной – как всё равно что воронка, водоворот – всё в себя засасывает и ничего не выпускает. Это совсем другое впечатление, чем от экрана. А потом Тася появилась. Как будто воронка вдруг вывернулась наизнанку.

Николай Иванович то ли не успел эмоционально отреагировать на предположение о смерти Таисии, то ли с самого начала не поверил в него.

– Образно, – сухо заметил он и удивился со всей необходимой строгостью: – Почему я узнаю об этом только сейчас?

– Прошу прощения! – повторила Ольга Семёновна. – Тогда это длилось всего два-три часа. В тот день было нападение… Я докладывала…

Бродов кивнул.

– Мы тяжело отбивались. Я решила, что из-за слабости… Я была энергетически вымотана… Решила, что из-за этого не могу нащупать Таисию. А потом увидела и успокоилась. Теперь всё повторилось, потому я и пришла к вам.

– Ваши предположения?

– Николай Иванович, больше всего похоже по картине, по всем ощущениям на чёрную магию. Колдовской круг. Но я – не специалист…

– С шаманом уже посоветовались?

– Да. Посоветовалась со старшим шаманом. Степан обратил моё внимание на то, что образованию воронки опять предшествовало тяжёлое нападение. Виновата, Николай Иванович, не успела доложить! Мои до сих пор ещё отбиваются, но уже полегчало. А я – как толкнуло что-то! – дай, думаю, посмотрю Таисию!

– Против кого они работали?

– Не персональный налёт. Сродни общему давлению эгрегора. В прошлый раз на редкость бурно, резко наскочили; агрессивный напор. А сегодня какая-то ползучая, едкая энергия, и очень сильно пришлось по отряду. Меня пробило, Наталью пробило, второго шамана – Илью. Но ничего, справились. – Она вдруг поймала новую мысль и воскликнула: – Николай Иванович, а вы как? Вас не задело?